Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Последним хозяином дома, к которому он перешел незадолго до революции, был владелец конвертной фабрики, почетный гражданин И. И. Василевич. Сам он проживал при своей конторе на Садовой, 22, а дом на Французской набережной сдавал «под жильцов». Квартиры по парадной лестнице были отделаны с несколько аляповатой роскошью и стоили чрезвычайно дорого; их нанимали преуспевающие адвокаты, модные врачи, крупные чиновники.

До сих пор уцелела отделка многих помещений, относящаяся к 1880 годам, так гармонировавшая с мягчайшими пуфами, громадными резными буфетами, необъятными креслами с атласной обивкой и картинами в массивных золоченых рамах. Все казалось таким устойчивым, прочным, задуманным на века. Но прошло каких-нибудь два десятка лет – и прежних жильцов, тех, кто остался, стали «уплотнять» новыми: занималась заря социализма, наступала эра коммунальных квартир.

Следующий дом с не особенно оригинальным фасадом по мотивам позднего Возрождения – наглядный пример того, какие неожиданности могут скрываться за стенами старых зданий. Сохранившиеся парадные помещения второго этажа с их тяжелой, назойливой роскошью имитируют стиль Людовика XIV: резные плафоны, наборные полы, обилие лепнины и позолоты призваны были внушать обитателям этих покоев, быть может, ложные представления о собственной ценности и значительности.

То был дворец в миниатюре, точнее, дворцовые декорации или, говоря современным языком, апартаменты класса «люкс» в пятизвездочном отеле. Чем выше по лестнице, тем скромнее отделка квартир, но и она позволяла причислять себя к избранным… Так дом стал выглядеть с конца 1850-х годов, совершив обычное превращение из двухэтажного, с простым классическим фасадом, в трех-, а затем и четырехэтажный, разукрашенный по последней моде. Теперь проследим его историю по порядку.

В 1770-х годах камер-юнкер П. Ф. Квашнин-Самарин соорудил на отведенном ему месте, включавшем в себя и занимаемое ныне соседним угловым домом № 22/2, деревянные на каменном фундаменте хоромы. Стояли они не на набережной, где запрещалось возводить деревянные постройки, а в глубине участка, и к ним примыкали два небольших флигеля.

Дом № 20 по набережной Кутузова. Северо-западное таможенное управление РФ. Современное фото

В 1791 году Квашнин, бывший к тому времени уже правителем Новгородского наместничества, продает свой участок купчихе Кушинниковой. Через два года его покупает богатый петербургский коммерсант Ф. И. Гротен, построивший незадолго перед тем по проекту Д. Кваренги знаменитый дом № 4 по Дворцовой набережной. Возможно, к нему же Гротен обратился и на этот раз, возводя двухэтажные на подвалах палаты на пустовавшем доселе отрезке набережной.

Одновременно на углу нынешних Шпалерной и Гагаринской улиц выросло приземистое каменное здание, а за ним, в глубине двора, торговые бани, тут же окрещенные Гроте-новыми. Впоследствии они назывались Таировскими, потом – Яковлевскими, но всегда приносили своим хозяевам хороший доход, продержавшись до 1930-х годов, когда были закрыты навсегда.

В 1817 году участок у Гагаринской пристани, давшей наименование вначале выходившей к ней улице, а позднее и набережной, приобрела Пелагея Таирова, племянница известного в столице купца и домовладельца. Через два года она построила на пустующем месте рядом со своим домом на набережной еще один (№ 22/2), о котором речь впереди. Приобретя недвижимость в Литейной части, «купеческая дочь девица», как именовала себя Пелагея в газетных объявлениях, тотчас стала сдавать ее внаем.

Е. А. Бакунина

Одной из первых поселившихся в доме Таировой была Е. А. Бакунина, вдова покойного директора Академии наук. Очевидно, ей хотелось иметь квартиру неподалеку от жилища ее родителя, действительного тайного советника А. А. Саблукова, владевшего домом № 26 на той же набережной. Здесь Екатерину Александровну навещали ее дети – сын Александр, бывший лицеист, соученик Пушкина, служивший в Семеновском полку до его расформирования в 1821 году, и дочь Екатерина, фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны.

Екатерина Павловна Бакунина, юношеская любовь Пушкина, имела счастье на целых несколько месяцев овладеть его пылким воображением и оказаться на второй строчке знаменитого «донжуанского списка». Этому обстоятельству отечественная литература обязана появлением на свет свыше двух десятков стихотворений, возможно, соответствовавших числу мимолетных встреч с предметом его страсти на крыльце или в парке… Помимо этого, Е. П. Бакунина известна как талантливая художница, автор ряда очень недурных портретов, в том числе матери, брата и себя самой.

В 1857 году дом № 20 перешел к купцу второй гильдии, владельцу лакокрасочной фабрики Афанасию Петровичу Яковлеву, задумавшему изменить прежний облик обветшалого здания, придав ему блеск и пышность. Для этого он пригласил архитектора А. А. Кулакова, построившего немало доходных домов и особняков, преимущественно в окраинных частях столицы, по заказам купцов и мещан. Очевидно, за долгие годы зодчий успел приноровиться к порой чудаческим требованиям своих клиентов и умел «потрафлять» их далеко не изысканным вкусам.

Вот и на сей раз ему пришлось переделывать проект. Поначалу Яковлев задумал надстроить лишь третий этаж, но через год ему взбрело в голову добавить еще и четвертый, что не прибавило зданию художественных достоинств, зато увеличило его доходность. В результате вместо ренессансного палаццо получилось довольно нескладное сочетание нижних и верхних этажей, представляющих как бы два разных фасада – монументально солидный внизу и легкомысленно измельченный вверху.

То, что не удалось снаружи, архитектор постарался восполнить внутри, при отделке парадных интерьеров. Легкомыслием здесь и не пахнет: все тяжеловесно, перегружено украшениями, рассчитано на внешний эффект. В подобном стиле, который можно назвать «купеческим барокко», во второй половине XIX века отделывались ресторанные залы и гостиничные номера для заезжих знаменитостей и финансовых воротил.

Хозяин дома, старовер-начетчик, жить в этих новомодных покоях не собирался, предназначая их для богатых съемщиков, а сам с семьей обитал в низеньком, невзрачном флигеле на углу Шпалерной, среди милых ему древних образов. В отличие от Афанасия Петровича дочь его не чуралась роскоши и, выйдя замуж за купца П. Т. Климова, поселилась с супругом в великолепной квартире с видом на Неву.