Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Судя по всему, последнее объяснение в большей мере отвечало действительности; по крайней мере, Анна Михайловна Евреинова сделалась не революционеркой-анархисткой, а первой в России женщиной, получившей ученую степень доктора прав. В 1885–1890 годах она издавала «толстый» журнал «Северный вестник» либерально-народнического направления. Остается добавить, что подругой, пригласившей ее уехать за границу учиться, была не кто иная, как знаменитая Софья Ковалевская.

В начале 1860-х годов участок на тогдашней Гагаринской набережной перешел в собственность купца К. И. Синебрюхова, содержателя общественных карет. В то время многие небогатые петербуржцы пользовались услугами этого вида транспорта. О нем пишет в своих воспоминаниях А. Ф. Кони: «На Невском… двигаются грузные, пузатые кареты огромного размера, со входною дверцей сзади, у которой стоит, а иногда и сидит, кондуктор. Это омнибусы, содержимые много лет купцом Синебрюховым и курсирующие преимущественно между городом и его ближайшими окрестностями – селом Александровским на Шлиссельбургском тракте, Полюстровом возле Охты и т. п. Неуклюжие и громоздкие, запряженные чахлыми лошадьми, они вмещают в себя до двадцати пассажиров и движутся медленно, часто останавливаясь для приема и выпуска таковых».

Несмотря на черепашью неторопливость и допотопность такого сообщения, синебрюховские кареты по причине своей дешевизны пользовались большой популярностью, принося хозяину недурные доходы. Этой же цели служил и приобретенный им дом, который он полностью отдавал внаем, а сам с семьей проживал в другом месте. Наследники Синебрюхова также не спешили распрощаться с прибыльной статьей и продолжали владеть участком до начала прошлого века.

А потом история, которая доселе плелась со скоростью синебрюховских омнибусов, неожиданно полетела вскачь, совершенно изменив состав обитателей бывшего доходного дома, хотя внешне он остался тем же, что и полтораста лет назад.

Здание кажется буквально изнемогающим под тяжестью лепного декора: изукрашенных гирляндами полуколонн и пилястр, гипсовых кариатид и т. д. – неизменных атрибутов «роскошных фасадов» во вкусе поздней эклектики. Так оно стало выглядеть после надстройки четвертым этажом и полной перестройки по проекту архитектора Н. В. Дмитриева в 1885–1886 годах, а ранее сохраняло в общих чертах раннеклассический облик, данный ему при появлении на свет.

Оно состоялось более чем за сто лет до этого, причем ему предшествовало курьезное объявление в газете: «На отведенном Ведомства главной дворцовой канцелярии кассиру Александру Зедлеру близ пустого рынка на берегу Невы реки месте лежит другой год дикий камень, но кем положен, неизвестно; а как на сем месте по данному в главной полиции обязательству должно производить строение, то б кому оный камень принадлежит, благоволил убрать… к маю месяцу сего 1775 году» (СПВ. 1775. № 49).

За сим следовала угроза в случае неявки владельца «оный камень в бут употребить». Но какова бы ни была дальнейшая судьба злополучного камня, он не стал камнем преткновения и не помешал тому, что спустя положенное время на весьма неказистой в ту пору набережной выросли трехэтажные палаты на подвалах. Помимо них, предприимчивый кассир владел также кирпичным заводом на реке Ижоре, неподалеку от Колпина.

Дом № 18 по набережной Кутузова. Жилой дом. Современное фото

Через несколько лет дом Зедлера, вероятно из-за удобства его местоположения, облюбовали придворные актеры (здесь же с 1784 по 1788 год помещалась первая в России театральная школа), и среди них Сила Николаевич Сандунов, прославившийся не только своим великолепным сценическим талантом и острым языком, но и романтической женитьбой на примадонне того же придворного театра Лизаньке Урановой.

Соперником Сандунова в борьбе за обладание хорошенькой певицей оказался не кто иной, как сам граф А. А. Безбородко, и если на стороне первого были молодость, красота и искреннее чувство, то на стороне второго – огромное богатство и влияние при дворе, дававшее неограниченные возможности для закулисных интриг. Пособниками графа выступили статс-секретари императрицы – А. В. Храповицкий и П. А. Соймонов, ведавшие в то время театральной дирекцией.

И все же это не помогло сластолюбивому вельможе склонить чашу весов в свою пользу: сердце Лизы принадлежало Сандунову. Недруги всеми силами старались воспрепятствовать их браку, на что в конце концов обратила внимание сама государыня; она переслала Лизе через Храповицкого перстень ценою в 300 рублей, велев сказать, чтобы та никому, кроме жениха, его не отдавала.

Е. Сандунова, жена С. Н. Сандунова

Прошел год, но дело не сдвинулось с мертвой точки; враги не унимались, доведя несчастного Силу Николаевича до мыслей о самоубийстве. Наконец он понял, что надо действовать решительнее. В январе 1791 года, во время своего бенефиса в городском театре, Сандунов, как следует из записи в «Дневнике» Храповицкого, произнес «рацею насчет дирекции», в которой прямо обвинил театральное начальство, действовавшее в угоду Безбородко, в коварных происках. Реакция государыни не заставила себя долго ждать: у Сандунова велено было «через полицию взять рацею им говоренную», а Храповицкому резко заявлено: «Вот к чему приводит несправедливость!»

Но и это мало помогло влюбленным; и тогда Лиза решилась на отчаянный шаг. Вечером 11 февраля, играя в любимой опере Екатерины II, она превзошла самое себя и была «пожалована к руке». Приблизившись к императрице, девушка неожиданно бросилась перед ней на колени с криком: «Матушка-царица, спаси меня!» – и вручила письменную жалобу на то, что ей мешают вступить в брак с любимым человеком. В тот же момент из-за кулис выбежал Сандунов и тоже упал на колени.

Екатерина не терпела в своем «маленьком хозяйстве», как она шутливо именовала Российскую империю, никаких скандалов, вдобавок с общественной оглаской. В уже упомянутом «Дневнике» Храповицкого это событие отражено в следующих строках: «В вечеру играли в Ермитаже «Федула», и Лизка подала на нас просьбу. В тот же вечер прислана записка к Трощинскому, чтоб заготовить указ для увольнения нас (с П. А. Соймоновым. – А. И.) от управления театрами». А спустя три дня автор сделал еще одну лаконичную запись: «В Малой Придворной церкви венчали Лизку и Сандунова».