Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Но венец в данной истории вовсе не означал делу конец. Безбородко не прекращал попыток купить благосклонность теперь уже замужней актрисы, и Лиза Сандунова отомстила ему чисто по-женски, но опять-таки публично, с подмостков сцены. В те годы шумным успехом пользовалась опера «Редкая вещь», переведенная с итальянского актером И. А. Дмитревским; Лиза играла в ней крестьянку, которую некий городской волокита пытается обольстить дорогими подарками. В одном из эпизодов спектакля добродетельная девушка берет из рук соблазнителя кошелек и поет такую арию:

Пропев эти слова, Лиза швырнула кошелек по направлению к ложе, где сидел растерявшийся от неожиданности Безбородко. Публика, прекрасно понявшая намек, разразилась громкими аплодисментами, и умный граф, быстро придя в себя, хлопал громче всех.

Но супругам все же пришлось уехать из Петербурга: атмосфера накалялась, и бедному Сандунову стало невмоготу. Впрочем, бедным его можно было назвать лишь в переносном смысле, потому что в прямом он таковым отнюдь не являлся. Об этом можно судить и по объявлению, опубликованному им накануне отъезда из столицы: «У Гагариной пристани, в доме надворного советника Зедлера у отъезжающего отсель придворного актера Силы Сандунова имеются продажные мебели, зеркала, фонари, жирандоли, довольное количество эстампов в рамах и без рам, в книгах, в том числе оргинальная Лебрюнева Александрова коллекция в рамах и со стеклами, также хорошее фортепиано и другие вещи» (СПВ. 1794. № 37). По этим предметам можно составить представление не только о зажиточности Сандуновых, но и об их культурном уровне.

Переселившись в Москву, Сила Николаевич отдал в пользу сирот, в Воспитательный дом, все драгоценности, полученные Лизой от петербургских поклонников, и ему еще хватило средств выстроить на Трубной площади великолепные бани, знаменитые Сандуны, благодаря которым он и по сей день памятен потомкам.

После смерти кассира Зедлера участком недолгое время владела его вдова – Зедлерша, как ее называли по тогдашнему обычаю, а в начале 1800-х годов он перешел к жене З. К. Зотова, любимого камердинера Екатерины II. После того как по воцарении Павла Зотов какими-то мнимыми или подлинными провинностями возбудил против себя гнев императора и оказался в страшных казематах Петропавловской крепости, его супруга, чтоб не мозолить глаза грозному самодержцу, сочла за благо расстаться с приобретенным незадолго до того особняком на той же набережной (дом № 30), продав его М. И. Кутузову. Когда же с убийством злополучного государя «умолк рев Норда сиповатый», она снова стала подыскивать подходящее жилище, остановившись в конце концов на участке Зедлера.

Парадный подъезд дома № 18

Сюда и вернулся, выйдя из темницы, больной и сломленный Захар Константинович, находившийся уже в полубезумном состоянии. Дни его были сочтены: он умер, не прожив на новом месте и года. Надо сказать, что, оставшись бездетной вдовой, Вера Ивановна Зотова не пала духом и обратила всю энергию на увеличение своего и без того немалого состояния. Незадолго до смерти она приобрела еще один каменный дом на набережной Фонтанки, 25 (после нее им владела мать декабристов Муравьевых). Когда в 1813 году Зотова скончалась, все ее имущество, в том числе и оба дома, пошло с торгов.

В 1816 году дом на Дворцовой набережной купила графиня В. П. Шувалова, урожденная княжна Шаховская, недавно обвенчавшаяся с генерал-адъютантом Павлом Андреевичем Шуваловым. Муж ее, внук известного елизаветинского вельможи П. И. Шувалова, слыл человеком добрым, безмерно богатым и был, по-видимому, вполне счастлив в браке, но страдал одной весьма неаристократической слабостью – приверженностью к хмельному. Это обстоятельство не мешало ему быть любимцем Александра I, хотя и подпортило служебную карьеру. Внезапная и скоропостижная смерть сразила Павла Андреевича в декабре 1823 года как раз в тот момент, когда он заносил ногу, готовясь погрузиться в ванну.

В. П. Шувалова

Молодая вдова осталась с двумя малолетними детьми, поверженная в глубокую печаль. Забегая вперед, скажу, что над Варварой Петровной, казалось, тяготел какой-то злой рок: стоило ей выйти замуж, как ее избранник спустя несколько лет непременно умирал. Через три года после смерти первого мужа она страстно влюбляется и выходит замуж за некоего Адольфа Антоновича Полье, по происхождению швейцарского француза, переселившегося после Отечественной войны 1812 г. в Россию и получившего от французского короля Карла Х титул графа, купленный, как говорили, самой Варварой Петровной.

Но безоблачное счастье графини длилось недолго: не прошло и четырех лет, как тридцатипятилетний Полье отошел в мир иной. На этот раз горе несчастной женщины не знало границ: она поселилась в унаследованном ею от первого мужа имении Парголово под Петербургом (где ныне Шуваловский парк) и, не желая расставаться с останками обожаемого человека, похоронила их тут же, в парке, в специально устроенном гроте, отделанном в готическом вкусе.

От него была проложена аллея, названная по имени усопшего Адольфовой, которая вела к одноименной горе. Внутри грота находились две могилы: в одной покоился прах оплакиваемого мужа, другая же, пустая, предназначалась для его безутешной вдовы. В этой сумрачной гробнице, украшенной редкими тропическими растениями, графиня проводила большую часть ночи, орошая горючими слезами дорогие батистовые платочки, которые затем клала на могилу своего незабвенного Адольфа. Романтическую сцену освещали ползавшие по стеблям жуки-светлячки, покупаемые Варварой Петровной у окрестных мальчишек и ими же каждое утро похищаемые для новой перепродажи щедрой барыне.

Фрагмент фасада дома № 18

Несчастная вдова и не подозревала, что за нею наблюдали шалопаи студенты, забиравшиеся в грот и прятавшиеся по темным углам. Как-то раз один из них перед ее приходом спустился в пустой склеп, а его товарищи вновь задвинули над ним плиту и укрылись. Когда явившаяся графиня начала, по обыкновению, плакать и упрекать покойного супруга за то, что он ее покинул, из недр земли внезапно послышался страшный, замогильный голос, звавший ее к себе. Обезумевшая от ужаса женщина с быстротой молнии исчезла из грота и после этого, как утверждают, прекратила свои ночные бдения.