Томас Костейн - Наследники Великой Королевы

— Это настоящая тюрьма. Нет, дон Роджер, несчастные женщины не могли обрести здесь мир и покой. Луиза права. Во всем этом есть что-то зловещее. Я хочу попросить, чтобы это крыло закрыли.

Она говорила на таком идеальном испанском, что я понимал ее без особого труда. С этого времени она говорила со мной только на своем родном языке.

В конце каждого коридора были устроены узкие амбразуры, через которые обитатели дворца могли наблюдать за внешним миром. Сейчас эти амбразуры заросли густой виноградной лозой. В конце длинного ряда небольших комнатушек находилась темная камера с забранной решеткой железной дверью. Просунув руку через решетку, я увидел железные браслеты, прикрепленные цепями к каменной стене.

— Что это?

— Думаю, нечто вроде домашней тюрьмы. Здесь восточные мужья приводили в чувство своих непокорных жен.

Девушка зябко повела плечами.

— Полагаю, нам лучше вернуться. Какая жестокая и бессмысленная жизнь! Я никогда не сумею позабыть этот ужас.

Я обратил ее внимание на великолепно украшенные стены. Плитки были шестиугольной формы. На темно-голубом фоне вязью выделялись желтые надписи. Их позолота немного потускнела, не устояла перед натиском времени. На мою спутницу эта красота, однако, не произвела никакого впечатления. Когда я заметил, что темная лестница в конце коридора ведет, вероятно, в помещения евнухов, она снова вздрогнула.

— Если вы не возражаете, я не хотела бы спускаться туда, дон Роджер. Уверена, мы найдем там козлы для порки и прочие ужасы. Мы и так уже видели достаточно.

Когда мы снова поднялись в зал, то в дверях увидали Джона. Он держал фонарь над головой и ухмылялся.

— А вот и вы, наконец, — его голос гулко прозвучал в пустом зале, — где я вас только не искал, даже подумал, что вы сбежали вместе. — Голос его звучал слегка насмешливо, но я видел, что он не очень доволен нашей совместной прогулкой.

— Мы осматривали гарем, — сказал я.

— Ну и как вам там понравилось?

— Это подло, несправедливо, грязно! — воскликнула девушка. — Я жалею, что побывала там.

Джон засмеялся.

— Я не уверен, что идея так уж порочна. — Почему женщины там должны быть обязательно несчастны? Жизнь у них легкая. Никаких забот и ответственности.

— Разве может быть счастливой женщина, если она делит своего мужа с двадцатью другими женщинами?

— Быть может и нет. Но в данном случае мои симпатии целиком на стороне мужей.

— Ну, разумеется, — презрительно ответила она. — Уж вы-то были бы счастливы здесь…

— Ну-ну, еще немного и мы с вами поссоримся. Роджер сегодня уже достаточно пользовался вашим обществом, надеюсь, теперь вы и мне уделите толику своего внимания.

Только сейчас я понял, как устал и решил пойти спать. Я пожелал доброй ночи своим спутникам и направился на поиски комнаты, где висела бы сетка от насекомых. Однако там было жарко, душно и совершенно невозможно уснуть. Мне пришло в голову, что гораздо лучше будет устроиться на крыше. Отстегнув сетку, я взял ее в охапку и отправился в путь. Примерно с четверть часа, часто спотыкаясь, я проблуждал по темным коридорам и лестницам, пока наконец, не выбрался на крышу. Даже здесь было жарко, но красота усыпанного звездами неба компенсировала все неудобства. Над головой у меня сверкали мириады звезд, и впечатление было такое, будто я мог дотянуться до них рукой.

Закрепить сетку на каменном парапете было невозможно, поэтому я свернул ее и положил под голову как подушку. Однако сон по-прежнему не шел ко мне, ибо снизу из сада до меня с поразительной ясностью доносились чьи-то голоса. Я узнал голоса Джона и сеньориты и пытался не слушать, о чем они говорят, но для этого мне пришлось бы заткнуть уши. Я слышал комплименты Джона, а затем сеньорита негромким грудным голосом стала напевать какую-то песню. Я узнал мелодию и слова песни, которую сегодня днем вспомнил сэр Сигизмунд. Значит, молодая испанка все-таки знала эти куплеты. Когда она закончила, Джон засмеялся.

— Вот значит как вы относитесь к англичанам?

Если она и ответила что-то, то сказано это было так тихо, что я ничего не услышал. Я уже начал было дремать, когда до меня донеслись слова Джона.

— Стало быть вы не согласны довольствоваться одной долей из двадцати?

На этот раз я услышал ответ.

— Меня не устроят даже девятнадцать…

Сон окончательно покинул меня, когда я услыхал ответ Джона.

— Тебе нечего волноваться, родная. Моя любовь принадлежит тебе вся без остатка.

И в это время письмо от Кэти лежало у него в кармане! Я не знал, кого мне жалеть больше — Кэти или донну Кристину.

Месяц спустя рейд Гулетты был заполнен английскими судами, а их капитаны собрались в большом каменном доме в городе для обсуждения плана Джона Уорда. Компания была довольно разношерстная. Некоторые еще сохранили остатки полученного когда-то хорошего воспитания, манеры других были так же дики и грубы как и их профессия. Я внимательно следил за сэром Невилом Мачери, ибо помнил то, о чем говорил отец Кэти. Это был высокого роста лощеный джентльмен с манерами записного щеголя. Мачери решительно поддержал план. Однако его отношение к нему кардинальным образом изменилось, как только он понял, что командовать объединенными силами будет Джон. Тогда он сразу же пошел на попятный, начал выискивать различные предлоги для отказа, надменно и высокомерно оспаривал каждое предложение. Он явно считал себе неизмеримо выше всех остальных капитанов. Он и держался особняком от других. Холодный, безукоризненно одетый, он, казалось совершенно не страдал от удушающей жары и с непередаваемой наглостью смотрел на своих оппонентов. Он вызывал во мне такое раздражение, что я несколько раз не выдерживал и тоже начинал возражать ему.

У Джона он вызывал не меньшую неприязнь. Раз он шепнул мне на ухо.

— А неплохо было бы проучить этого самонадеянного молодого джентльмена. Я бы и сам с удовольствием сделал это.

Кое-кто поддержал сэра Невила, однако в конце концов он и его сторонники остались в меньшинстве. Грядущее перемирие между Испанией и Нидерландами вынуждало флибустьеров предпринять какие-то действия в целях самозащиты, а план Джона был единственным реально выполнимым. Его и пришлось принять. После двух дней ожесточенных споров договорились объединить силы и поручить общее командование Джону Уорду. Его заместителем был утвержден Мачери. Возможно это было сделано в знак уважения к его аристократическому происхождению, а может быть для того, чтобы обеспечить его поддержку.

Была достигнута договоренность, что всем на берегу буду распоряжаться я. Решение это было принято несмотря на энергичное сопротивление сэра Невила, который назвал меня «зеленым юнцом и к тому же на редкость наглым». Он хотел, чтобы вместо моей была утверждена кандидатура ирландца Слита, но остался практически в одиночестве. Решено было всю захваченную добычу хранить в порту, а затем поровну разделить между всеми судами. Все капитаны слишком хорошо знали личные предпочтения Слита, чтобы доверить его попечению плоды общих усилий.