Лейтенант Дегре - Ясон

– Подумать только! Нынче принцы занимаются химической промышленностью!

Дама недовольно надула губы и попыталась спрятать свое недовольство за кривой улыбкой.

– А кто же этот благородный д’Артаньян, который доставил вам подвески? – генерал поспешил загладить свою колкость и придал беседе правильный поворот. Дама натянула на лицо маску загадочности:

– Это мой верный рыцарь.

– Неужели среди нас ещё сохранились рыцари? Никогда бы не подумал!

– Мой верный рыцарь сохранился! У него поместье и замок в Нормандии. Он ещё весной звал меня замуж, но…

– Что же вас остановило?

– Романтические отношения убиваются замужеством. Рыцарю полагается вздыхать о своей Даме лишь издалека. И ещё совершать подвиги ради своей Дамы.

– Я весь в нетерпении! Расскажите мне поскорее про его подвиг. Как он доставил вам подвески?

Дама остановилась посреди тротуара:

– Право, я сейчас тороплюсь. Скажу по секрету, у меня рандеву в Булонском лесу. С моим принцем, – добавила она шаловливо.

– У меня мотор, – настаивал генерал, – я вас доставлю, а по дороге с удовольствием выслушаю ваш рассказ.

Он поднял руку и сделал неуловимый жест пальцами. Тотчас же к ним покатил чёрный рено. Выскочивший шофёр приглашающе распахнул заднюю дверь.

– Но, право… – дама заколебалась.

– Никаких «но»! – в любезном голосе Климовича послышались странные нотки, и дама, сама не понимая почему, покорно села в машину.

Через четверть часа они вдвоём уже шли по дорожке Булонского леса. Деревья только начинали желтеть. На пруду плыли лебеди. Рядом гуляла хорошо одетая публика, играли дети.

– Итак, Екатерина Александровна, я сгораю от любопытства услышать рассказ про вашего рыцаря.

Дама злилась на себя за минуты своего неоправданного и необъяснимого страха во время их молчаливой поездки в авто. Теперь, снова на публике, она опять обрела самообладание. Её ответ прозвучал гордо и высокомерно:

– Такое любопытство не должно быть свойственно мужчине.

Климович вдруг неожиданно поменял интонацию, в его голосе зазвенел металл:

– Это профессиональное любопытство, госпожа Голицына. Поверьте, оно имеет глубокие основания. Вы же прекрасно знаете, кто я. И мне очень бы хотелось видеть ваше лицо во время нашего разговора.

Дама, безотчётно повинуясь, подняла вуаль, но из последних сил попыталась сохранить невозмутимый вид:

– Зачем вам знать про моего рыцаря? Какое отношение мои бриллианты имеют к вам?

– Это моя профессия – знать всё. И особенно всё, что связано с Россией. И тем более, всё, связанное с пересечением русской границы.

Дама испуганно взглянула на собеседника, а тот задал следующий вопрос утверждающим тоном:

– Ваш д’Артаньян – это господин Воробьёв, если не ошибаюсь?

– Вы его знаете?

– Он служил когда-то под моим началом. Итак, вы поручали господину Воробьёву доставить вам ваши драгоценности?

– Вы забываетесь! Я не хочу отвечать на ваши вопросы, заданные в таком тоне!

– Милейшая, Екатерина Александровна, смею вас уверить, что я умею получать ответы на свои вопросы. Только из глубокого уважения к вам лично, я не доверил это дело никому из своих сотрудников. Смею также напомнить, что вы пока ещё не стали госпожой Джонсон, и ваш брак может расстроится из-за досадной случайности. Итак, спрашиваю вас ещё раз: вы поручали господину Воробьёву доставить вам ваши драгоценности?

– Да. То есть, нет.

– Да или нет?

– Он сам вызвался.

– Сам?

– Ну да, сам! Он сказал, что может привезти мне их, и я согласилась.

– Откуда он о них узнал?

– Я ему сама рассказала… Мы встретились случайно. Он мой старый знакомый… Мы разговорились, и я обмолвилась, что в Петрограде остались мои драгоценности.

– А где вы встречались?

– Не помню. Кажется, мы прогуливались в саду Тюильри и встретились там.

– Допустим. Что он попросил взамен?

Взгляд дамы заметался…

– Я не понимаю!

– Он хотел от вас каких-нибудь… услуг?

– Как вы смеете!

– Согласитесь, услуга, которую он вам оказал, не могла быть бескорыстной!

Взгляд дамы упёрся в землю, рот перекосила гримаса:

– Он хотел половину стоимости.

Генерал всё понял, но не показал виду:

– А вы?

Княгиня с наглым вызовом посмотрела собеседнику прямо в глаза:

– Я согласилась отдать четверть.

Генерал решил сделать вид, что поверил.

– До или после вывоза?

– Разумеется, после!

– Вы выдавали ему аванс?

– Да, пятьсот франков.

Генерал усмехнулся:

– Немного. Он вернул вам все драгоценности в целости?

– Да.

– И вы ему заплатили остаток?

– Да!

Генерал изумлённо посмотрел княгине прямо в глаза. Та отвела взгляд:

– То есть нет, пока ещё не заплатила. Нужно ещё было продать драгоценности. Но я пока продала лишь немногое и решила главное не продавать, а только заложить и выкупить уже после свадьбы. Мой муж сделал бы мне такой подарок.

– Так вы пока не заплатили?

– Мы договорились, что я заплачу не позднее конца ноября.

– А не знаете ли, часом, оказывал ли он подобные услуги другим?

– Не знаю, – княгиня задумалась, – но полагаю, что оказывал. Он ведь профессионал. И то, как быстро он управился, заставляет думать, что для него это было дело привычное.

– А скажите, Екатерина Александровна, почему вы обратились именно к нему?

– Потому что он мастер сыска, – ответила она и мгновение спустя тихо добавила, – и очень честный человек.

– Мастера сыска, безусловно, редкие птицы, говорю вам как профессионал. Но честные люди, пожалуй, ещё более редкие. А вам повезло повстречать носителя обоих качеств сразу. Невероятно! Но из всех обстоятельств вашего фантастического рассказа в этом, пожалуй, я готов вам поверить.

Лицо дамы стало пунцовым, и она поскорее накинула вуаль.

Москва. Июль 1924 года.

– Тише, тише, Мишенька! Что, снова Иван Грозный? – жена успокаивающе гладила холодный лоб писателя.

– Нет, Любонька, на этот раз снова Ясон. Это который из античных мифов.

– Это который соблазнил и сделал несчастной Медею? Эротический сон, проказник? – она шутливо ударила его по щеке.

– Это ещё неизвестно, кто там кого соблазнял. Но сон был не об этом. Представь себе: греческий корабль. На носу стоит Ясон. Через руку у него перекинуто золотое руно: шкура ягненка, усыпанная золотом. На носу корабля нарисован глаз, но не простой глаз, как древние греки рисовали, а в треугольнике: всевидящее око. А ещё на борту написано название корабля: первая буква альфа, а остальные не разобрать – их закрывает свисающая золотая баранья шкура.