Лейтенант Дегре - Ясон

– А как прикажете называть вас, Василий Мефодьевич? Чтобы коротко, но без обид.

– По нынешним документам меня зовут Мишель. В детстве приятели меня звали Васькой, так кота. Моя бабка обряжала меня в раннем детстве в девчоночье платье и матросскую бескозырку, а родители боялись ей в этом перечить, так вот бабка назвала меня Кисой. Сейчас меня уже никто так не называет… Англичане меня называли Джек-на-все-руки. А раз так, то можете называть меня просто: Василий.

– Окей, Василий. Давайте выпьем за наше новое знакомство, – широко улыбнулся капитан и достал из ведра бутылку и две половинки кокосовой скорлупы, щедро плеснув в них рому. – Брудершафт, Василий?

– Брудершафт, Федя!

***

Над лагуной зажглись яркие звезды. Пустая бутылка из-под рома валялась на песке. Из ведра в звёздном свете сверкнуло горлышко уже другой.

– Помнишь, Василий, я начал тебе рассказывать про Стивенсона. Здесь все любят про него рассказывать. Он жил здесь с семьёй и умер тридцать пять лет назад. В его дом водят экскурсии. Я там был. Оказывается, у него были деревянные зубы! Представляешь?!

– Свят, свят, свят! Неужто деревянные? А вот говорят: раньше корабли были деревянные, а люди на них железные, а теперь корабли стали железные, зато люди на них – картонные. Но это же не про нас с тобой? – собеседники понимающе переглянулись. – А ты «Остров сокровищ» хорошо помнишь?

– Конечно же! В первый раз я прочитал его по-русски, ещё когда был мальчиком. Потом я его перечитывал ещё пять раз. Потом я сам учил по нему английский язык. Я с детства хотел стать моряком. У нас в Риге мы живём рядом с морем. Там каждый хотел стать моряком! У нас в реальном училище многие хотели стать военными моряками. И немцы, и русские. А я не захотел. Я захотел стать свободным путешественником. И в конце концов я им стал!

– А я вот, представь, в детстве мечтал стать военным, а в итоге стал профессиональным кладоискателем. Веришь?

– Ты нашёл много кладов?

– Да уж, не один!

– И ты на этом разбогател?

– Нет.

– Вот! – Фред со значением поднял вверх указующий перст. – Ты знаешь, что я всегда сердился на Стивенсона за то, что он не написал, как они потратили деньги из клада, и что потом стало с каждым. Нам стало известно только, что моряк Грей приобрёл судно и стал капитаном, а Бен Ганн всё пропил. А куда делись остальные деньги? Я хочу знать, что случилось дальше с капитаном, сквайром и доктором? И неужели Джим Гокинс остался всю жизнь простым трактирщиком? Я в это не верю! Если бы я застал здесь живого Стивенсона, я бы непременно об этом у него спросил!

– Ты слишком много хочешь от писателя, – рассмеялся пожилой. – То, чего ты требуешь, у скандинавов называлось бы сагой. Это совсем другой жанр. Там можно проследить судьбу каждого персонажа до седьмого колена, а при желании – и судьбу каждой монетки из клада. А Стивенсон просто говорит нам: погоня за сокровищами захватывающе интересна, но страсть обладания разрушает душу. Ну и ещё о том, что подобных приключениях трудно рассказывать честно.

– Это ты о чем?

– Видишь ли, мне в своё время приходилось вести следствие. Я профессионал в сыске, Федя. Я научился видеть противоречия в рассказах свидетелей и подследственных. И мне очевидно, что Джим Гокинс преподносит нам выгодную ему версию событий, которая, по всей вероятности, далека от того, что случилось там на самом деле.

– Какие твои доказательства?

– Я не люблю без необходимости лишать людей милых их сердцу иллюзий. Поэтому предоставляю тебе право самому перечитать «Остров Сокровищ» в новом ракурсе. Не хочу лишать тебя удовольствия от собственных открытий.

Фред помолчал.

– Тогда, может быть, ты расскажешь о своих поисках кладов?

– Давай сперва ты. Как ты здесь оказался?

***

Среди звёзд на миг вспыхивали метеоры и тут же гасли.

Двое лежали на прибрежном песке и, глядя в Магеллановы Облака, пели «Степь да степь кругом», старательно выводя мелодию и распугивая этим копошащихся вокруг крабов. Допев последний куплет, блондин попросил:

– Ну а теперь, Василий, расскажи, наконец, как ты искал сокровища!

– Вот настоящие сокровища, Федя, – пожилой указал рукой вверх, – какого рожна тебе ещё надо?

– Нет, так не пойдёт! Ты обещал рассказать!

– Ладно, расскажу. А только вот сперва ответь мне, Федя, на такой вопрос: чьи были сокровища, которые откопал Джим Гокинс с компанией?

– Флинта, конечно!

– Флинт их награбил и закопал. А по совести, Федя, кому они принадлежали?

– Ну, не знаю… Раньше, должно быть, испанцам и другим, кого ограбили…

– То-то, Федя! А испанцы их, вероятно, награбили у индейцев, а индейцы – у других индейцев. По совести, сокровища всегда принадлежат ограбленным! Поэтому и счастья присвоившему их не приносят. Об этом ваш германский эпос хорошо рассказывает. На свою беду Зигфрид и нибелунги находят клады. И клад убивает каждого, кто им завладевает.

– Ты в это веришь? Что на кладах лежит проклятие? Ты веришь в эту мистику? В нашем двадцатом веке?

– Я верю, что в этом есть высшая справедливость и закономерность, вполне логично объяснимая. «Не трожь чужого!» – это ведь не только статья "Уложения о наказаниях", это ещё и заповедь Божия. Бог о тебе же заботится, чтобы ты, во-первых, груз неподъёмный, который тебе не по силам, не поднял, не надорвался. А во-вторых, чтобы ты, груз тот поднявши, не успокоился, не возгордился, не перестал бы работать над собой, расти бы не перестал. Ибо только в трудах возрастает человек. А оставив труды, человек неизбежно загнивает, чахнет духовно и умирает для истинной жизни.

– А тогда для чего же ты искал клады, Василий?

– А иногда и не искал вовсе, они меня сами находили. А когда искал, то для того только, Федя, чтобы вернуть их законному владельцу.

Блондин наморщил лоб, задумался, а потом изрёк:

– Гокинс забрал у Флинта. Флинт ограбил испанцев. Испанцы ограбили индейцев. Индейцы ограбили других индейцев. Где ты найдешь законного владельца?

– По Божьему закону, Федя, кто создал, тот и владелец. А создают сокровища люди. Народ. Много поколений. Короток наш век, Федя! От родителей мы получаем наследство, а потом тщимся детям своим что-то свое оставить. Кто задумывается дальше? Какой смысл всю жизнь грешить и копить непременно для кровной родни? Ты дальше своих дедов родни никогда и в глаза не увидишь, а глубже – хотя бы до прадедов – только по бумагам. Да и то немногие заглянуть туда могут. Некоторых списки имен предков ищут, древа генеалогические составляют. А что те имена? Один звук немой! В пятом-шестом поколении мы все корнями перемешаны, как трава в куске дёрна. И образуем мы, Федя, между собой и вместе со всеми своими предками единый народ, коему по праву и принадлежит всё им созданное, в том числе и сокровища.