Рамина Латышева - II. Бриллиант Зорро

– Что было вчера? – уточнила она.

– Бал… – донеслось едва слышное придыхание.

Фрейлина приложила руку ко лбу подруги.

– Ты, главное, успокойся. Все будет хорошо. Он обязательно придет, – с показной озабоченностью начала она. – Он же каждый год приходит в этот день.

– Какой день? – чувствуя, что сердце перестало биться в груди, прошептала Изабелла.

Керолайн вздохнула и, разведя руками, с расстановкой произнесла:

– В день бала-маскарада. Сегодня. Тринадцатого ноября.

– Стой! Ты еще не умылась! Ты что тут бегаешь в одной сорочке?! Немедленно остановись и приведи себя в приличное состояние! Ты в таком виде за порог собралась?!

Но Изабелла ничего не слышала. Она вскочила с кровати сразу же, как только осознала слова подруги, и, ничего не разбирая на пути, бросилась прочь из спальни. Керолайн же, явно не ожидавшая, что ее принцесса выбежит из помещения в совершенно неподобающем виде, так и осталась стоять около окна с пустым кувшином.

– Вернись сию же секунду, бесстыдница! – продолжало доноситься уже сверху. – Не вздумай выходить на улицу! Оденься немедленно!

Изабелла перескочила через последнюю ступеньку лестницы, ведущей на первый этаж, и вихрем миновала общий коридор, где за поворотом чуть не столкнулась с высокой широкоплечей фигурой, судя по насвистываемой ею бодрой мелодии направлявшейся в сторону кухни.

– Эй, малявка! Ты что тут носишься с утра в одних панталонах?

Девушка отпрыгнула в сторону и, распахнув дверь, вылетела на улицу.

– Керолайн, почему твоя подруга бегает по дому в панталонах?! – загудел сзади низкий голос брата.

– Если бы в панталонах! Твоя сестра предпочитает бегать в одной сорочке! – завопила со второго этажа фрейлина.

– Что?! Ты почему за ней не проследила? – забасил Рикардо.

– Ах, я, значит, виновата?! – раздался уже еле слышный, но явно негодующий писк.

– Не я же ее из комнаты в таком виде выпустил!

– Можно подумать, я ее выпускала!

Голоса постепенно стихли и сменились умиротворяющими звуками проснувшейся природы.

Изабелла очень любила выходить в сад по утрам на недолгую прогулку в тени деревьев, пока ее подруга штудировала погреб и полки с продуктами, составляя в голове план будущего завтрака. За это время она успевала пройтись по обеим территориям, проверить замаскированный в изгороди проход для Тито и нанести обязательный визит в конюшню де ла Вега.

Сейчас же она не заметила ни многоголосного пения птиц, ни ласковых солнечных лучей, ни приятно обдувавшего тело легкого ветерка…

О, как же она скучала по нему ! Как сильно ей его не хватало! Как она жаждала быстрее увидеть его, услышать его бархатный голос, утонуть в его взгляде. Пусть она погибнет в этом омуте, но она сможет почувствовать его руки на своей коже, его дыхание на своих губах, его шепот в своей груди… Сколько ей еще себя обманывать? Сколько скрываться? Ведь у нее уже совсем не осталось сил на эту ложь. На фальшивое безразличие и независимость. Она могла сколь угодно долго врать и убегать от окружающих, но от себя ей было не уйти.

Он нужен ей. До сумасшествия. До исступления. Его сильные объятия, его надежное плечо, его спокойная улыбка, его защита, его тепло и нежность. Она не могла без него. Совсем не могла…

За спиной закрылись тяжелые деревянные двери.

К этому времени служащие конюшни уже обычно заканчивали все дела и расходились до обеда, поэтому Изабелла всегда виделась с Торнадо, Тито и Арабикой наедине. Она быстро прошла к самому дальнему стойлу, приоткрыла окно и, тяжело дыша, опустилась на небольшую скамеечку, которую Керолайн каждый месяц ревностно разбирала на составные части и перетягивала очередной "умопомрачительной" тканью. На этой неделе по темно-синему бархатному озеру в разноцветных камышах плыли два белых лебедя с тонкими шелковыми шеями и похожими на облака кучерявыми крыльями из какого-то неведомого, но "баснословно дорогого" материала.

Изабелла обессиленно опустила голову и закрыла глаза. Рядом сразу же что-то едва уловимо зашуршало и уткнулось в плечо прохладной влажной точкой. Тито… Изабелла наощупь обняла мощную шею под холеной и причесанной волосок к волоску шерстью и затихла.

Сколько она не видела своего четвероногого друга? Пару часов? День или два? Месяц? Где заканчивался ее сон и начиналась реальность? Что из того, что произошло за последнее время, было настоящим? Сейчас ей кажется, что она бодрствует, но вдруг это тоже сон? Вдруг она проснется, а там все совсем по-другому? А вдруг сейчас идет бал, а она спит прямо на своем месте? Из ее груди вырвался напряженный смешок. Или вдруг она до сих в обмороке после прихода сеньора Энрике? Может, она лежит в зале на диване и никак не может очнуться? А там все волнуются… А может, сеньора Монтеррея и не было? Внутри все похолодело. И поездки в Исток. И встречи с Монте. А вдруг эти полгода, на которые Зорро уехал, только начались? И сейчас идет лишь первая ночь без него? И значит, несколько месяцев ее мучений еще впереди…

Где-то на периферии слуха раздалось легкое поскуливание. Изабелла дернулась и открыла глаза. Сбоку от нее возвышалась неподвижная голова Тито, скосившего взгляд в ее сторону и виновато переминавшегося с одной лапы на другую. Девушка посмотрела на руки и, неожиданно ойкнув, раскинула их в разные стороны. Она так сильно погрузилась в тяжелые и волнующие мысли, что схватила своего помощника за шерсть на загривке и со всей силы сжала ее между пальцев.

– Прости-прости, я не специально, – поспешно зашептала она, гладя верное животное по голове, которую он наконец смог к ней повернуть. – Я не хотела.

Тито внимательно посмотрел ей в глаза. Он простил ее. Он всегда ее прощал…

Стало совсем невыносимо, но привести в порядок собственный разум нужно было незамедлительно, потому что с каждой минутой Изабелла все больше теряла ощущение устойчивости и ориентации в пространстве. Она откинула голову на стену и забегала взглядом по идеально ровным доскам потолочного перекрытия. Не за что зацепиться, не за что… Дыхание стало частым и прерывистым. Она не представляла, где найти точку отсчета. В какой момент времени все стало ненастоящим? Что ей делать? Идти в обратном направлении от сегодняшнего пробуждения и искать подсказки? Да о каких подсказках может быть речь, если все события сейчас были совершенно нематериальны и находились исключительно в ее памяти?

Девушка впилась ногтями в сжатые ладони. Не может же она потеряться во времени? Это ведь смешно. Не быть в состоянии отличить явь ото сна. Просто нужно хорошо подумать. Очень хорошо подумать. В глазах что-то неприятно защипало… И не о том, что с его отъездом ушла и земля из под ног, а о том, что можно взять за основу правильного хода мыслей. Не о том, что, лишившись его плеча, она лишилась и опоры своей жизни, а о том, как выложить канву последних событий. Не о нем. О чем угодно, только не о нем.