Андрей Воронов-Оренбургский - Фатум. Том четвёртый. На крыльях смерти

В это время на веранде заслышался голос капитана; сержант, погрозив кулаком хромоногому Лопесу, поспешил навстречу своему командиру.

* * *

– Калифорния… – слепой Рипозо растянул спаленные солнцем губы.– Ставлю свой гончарный станок против твоего коня под седлом, капитан… Это край духов и убийц,– он провел иссушенной глиной и водой ладонью по морщинистому лбу, поправляя черную повязку на глазах.– Что, разве не так?

Голос старика резанул слух. Он напоминал глухие удары бубна, в который бросили горсть речной гальки.

– Да, трупов хватает,– кивнул Луис и брезгливо поморщился, когда индеец вновь улыбнулся, на ощупь похлопав его по щеке, как умную собаку.

– Вот-вот, сынок. Целые лиги савана для гробов, вот метка этих гор. Уж мне-то ты можешь верить. Жутью здесь веет… и слугами Омолу 4 4 Омолу – бог оспы, чумы и других болезней (индейск.). .– Он помолчал, будто прислушиваясь к голосу предков, а затем продолжил, развалившись на стуле: – Это теперь я, распухший от пива и тулапая 5 5 Тулапай – разновидность мексиканского самогона. , никому не нужный бродяга, а раньше…

– Эй-эй,– запротестовал Луис.– Давай не будем ворошить старое. Знаешь, если б я был на двадцать лет моложе, то с удовольствием слушал бы твои истории… Я и так верю, что раньше ты был лихой воин, имел много жен и делал лучшие в округе горшки.

– Не в округе, а на всем побережье, сынок,– поднимая палец, многозначительно поправил слепой.– Ладно, я понял тебя… Ты хочешь услышать от меня о Vacero… я прав? Знаю, знаю, что прав… но ты уже, похоже, убедился, что в Сан-Ардо найти болтливого дурака не так уж и просто. Тем более из индейцев. Ты только не торопи меня, белый,– слепой обнажил остатки зубов, пытаясь изобразить добродушную улыбку.– Это до гринго 6 6 Гринго – прозвище янки у мексиканцев. туго доходит, о чем речь. До гринго, но не до индейца.

– Верно, папаша, верно. Но ты, похоже, уже собирался поведать мне свою историю о… Vacero.

– Кое-что о нем,– вновь поправил краснокожий.—Хотя, конечно, история эта длинная, как хвост Пернатого Змея. Я расскажу тебе всё без утайки, но на своих условиях, согласен?

– Что он сказал? – де Аргуэлло, теряясь от наглости бродяги, посмотрел на сержанта.

– Послышалось, команданте, такое не говорят.

– Нет, нет, белый. Уши тебя не обманывают… Но если тебе не нравится, я могу встать и уйти…

– Черт с тобой. Какие условия? Только быстрее!

Индеец самым серьезным образом поправил древнюю шляпу на голове, что-то шепнул своему талисману, висевшему на темной морщинистой груди, и спокойно продолжил:

– Ты купишь мне пива и табаку, сколько я захочу, немного тортильи, мяса и дашь несколько песо 7 7 Песо (пезо) – монетная единица в республиках Южной и Цент-ральной Америки, равнялась 1 руб. 87 1/2 коп. (Время правления в России Александра I). (Прим. автора). , чтобы слепой Рипозо продержался на плаву какое-то время.

Луис с минутным колебанием расстался с десятью песо.

Ушлый старик, попробовав каждую монету на клык, сунул их в кошель за поясом и крикнул:

– Лопес, черного пива! Разве ты найдешь, хромоногий, лучший бычий пузырь,– он похлопал себя по голому грязному животу,– чтобы перелить столь драгоценную влагу? А ты не смочишь глотку со мной, сынок? – краснокожий тряхнул длинными седыми космами. Черная повязка уставилась на Луиса.

– Нет, Рипозо,– капитан нетерпеливо посмотрел на слепого, потом на притихшего рядом сержанта. Винсенте хмурился. Его приводила в бешенство наглость краснокожего. Если б не терпеливость команданте, которая путала все карты, он бы дано уже выпнул под зад это вонючее пугало. Испанское имя – Рипозо – вот что, по мнению Аракаи, было единственно стоящим в этом бродяге.

– Так, значит, не пьете? – усмехнулся старик, бисерные и костяные украшения трякнули на его шее.– А я вот никогда, сынок, не отказываюсь ни от еды, ни от питья, так как неизвестно, когда духи улыбнутся мне, и я сумею набить брюхо в следующий раз.

В это время Лопес принес миску с горячими лепешками в топленом масле дендэ, истекающий жиром кусок мяса, немного каруру 8 8 Каруру – пюре в Латинской Америке из плодов каруру иликиабо с креветками, рыбой, приправленное маслом дендэ и перцем чили. (Прим. автора). , перец и две добрых кружки пива, искрящихся пенными шапками.

Краснокожий на миг замер, сморщив лицо, которое приобрело сходство со сжатой в кулак рукой в потертой кожаной перчатке. Но склонился к тарелке, принюхался, после чего с довольной ухмылкой навалился на еду.

Луис старался не смотреть на это раздражающее зрелище, предпочитая глядеть на быстро меркнущее небо. Прикончив последнюю лепешку и запив ее основательно пивом, Рипозо вытер жирные руки о свисающие на грудь пряди волос и сыто рыгнул. Затем совсем как койот облизал губы, сплюнул под ноги и начал:

– Это было четыре зимы назад… Тогда мы рыли шурфы и добывали глину у горы Желтая Женщина – гринго ее называют Пайн. Отвалы на реке Салинас иссякли, и поэтому гончары перебрались туда… Славная там была глина, нежная, без зерна, как кожа молодой бабы… Там мы простояли весь месяц Ягод… Наши повозки были полны, когда появился ОН.

Старик замолчал, вставил черенок самодельной трубки в дыру между пеньками последних зубов и долго курил.

Потребовалась новая кружка пива, прежде чем он соблаговолил продолжить исповедь. При этом он о чем-то вновь шептался со своей священной связкой. Его темные губы беззвучно шевелились, а голова мелко тряслась.

– Это для духа Vacero,– напряженно прохрипел он.—Никогда нельзя предугадать: слушает он тебя сейчас или нет. ОН вездесущ, как и быстрый Ошума 9 9 Ошума – дух воды. (Прим. автора). .

– Эй, дед,– не удержался Аракая.– Хватит пугать нас. Этих историй и у нас целый фургон. Ближе к делу! Ты пришел сюда не набивать брюхо и вспоминать молодость. Перед тобой сын губернатора, а не твои вшивые внуки!

Старик встрепенулся, как гриф, и мрачно повернул голову.

– Дай-ка, я погляжу на тебя,– сказал он и внезапно сдернул с лица черную тряпку.

Плечи Винсенте дрогнули, гнойные бельма таращились на него из-под седых бровей.

– Да ты никак баба, сержант,– проскрипел краснокожий.– Что ты заткнул язык? – Старик вдруг стремительно, словно змея, выбросил свою правую руку и вцепился в сержанта.– Так и есть! – загоготал он.– Ты рыхлая жирная баба, с которой я был бы не прочь провести ночь.

Винсенте едва не брякнулся со стула, вырывая руку. Сердце его застряло в горле, но Рипозо уже потягивал пиво и фыркал руганью.

– Знавал я таких выблядков, как ты, пузырь. Как-то у Рейс-Пик моего приятеля ранили в жопу, и я тогда сам вырезал вот этим ножом свинец,– он хлопнул себя по бедру, где висела на мексиканский манер подвязанная к ноге отточенная наваха.– Так вот, его волосатая задница была просто загляденье по сравнению с твоей рожей!