Вячеслав Мартынов - Последний князь Феодоро

– Он дал мне ключ от двери в казначейство и от двери в архиве, – сказал Аркадий, указывая пальцем на главного казначея. – Я пришел туда и у здания действительно никого не оказалось. Открыв дверь, я спокойно попал в архив и после недолгих поисков отыскал нужные Паисию документы, а когда выходил, на меня внезапно накинулся Михаил Костас.

При этих словах все посмотрели на турмарха.

– Да я просто как обычно вечером проверял посты и увидел, что в казначействе кто-то орудует. Охраны не было на месте, и я решил сам задержать злоумышленника. Ведь так?

– Совершенно верно, – подтвердил Аркадий и продолжил, – после этого я отдал документы Михаилу Костасу. А затем вернулся в дом к Паисию и сказал ему, что сжег бумаги.

– Это наглая клевета, – не сдержался Паисий и начал вопить, – еще говорит, что был у меня дома. Мерзавец и лжец, да где это видано, чтобы такой проходимец и подлец обливал грязью честных людей, – не все в его глазах прочитали глубокую душевную обиду. Его предал не кто-нибудь, а любимый им человек, Алексей еле сдерживал себя от того, чтобы не расплакаться, но понимал, что сейчас нельзя этого сделать. Его сердце жгла страшная рана, воздуха не хватало, но он понимал, что если сейчас дело будет проиграно, то физические раны и наказание, будут еще более ощутимыми, чем душевные муки. Поэтому собрав весь имеющийся у себя дух и силы, он слегка успокоившись выдохнул и продолжил, – я просто уверен, что все что говорит этот человек – сведения, которые его заставил сказать Михаил Костас, для того чтобы опорочить мое честное имя. Если Вы Ваша Светлость, считаете меня в чем-либо виноватым, то нужно провести расследование и привести более веские доказательства, чем болтовня этого мальчишки и стопка поддельных бумаг.

– Это верно, в таком деле нужно разобраться детально, нельзя принимать решение на скорую руку, – согласился с казначеем судья турмы Константин Кирик.

– Да, как же так, – прогремел над всеми присутствующими Костас, – тут собраны неопровержимые доказательства виновности казначея в подлогах и воровстве. А вы тут собрались полемику разводить. Александр, Вас, как архонта, и Вашего батюшку, как князя, долгое время обкрадывал этот человек, и Вы хотите спустить ему это. Не нужно тут проводить расследование, чтобы не видеть очевидное. Алексей Паисий – вор и все доказательства это подтверждают.

– Успокойтесь турмарх, – ответил княжич, – не стоит так драматизировать, – дело действительно серьезное и в нем нужно хорошенько разобраться. Я предлагаю назначить следственную комиссию, состоящую из независимых казначеев, которых мы пригласим из соседних турм, и возглавит ее Константин Кирик. Единственный, как я понимаю, установленный факт – это то, что этот молодой человек прошлой ночью незаконно проник в здание казначейства?

– Но он это сделал по приказу Паисия, – попытался защитить Ореста Костас.

– В данном случае это не имеет значения. Он совершил преступление и его необходимо судить. Поэтому немедленно поместите его в темницу. Что касается Вас, Алексей, то на время расследования Вам запрещено покидать свой дом. Мало того, с Вами теперь будут находиться два пристава из моей дружины. Это временная мера, до окончания следствия, на этом, я думаю, совет сегодня можно закончить, – и с этими словами уже совсем хмурый Александр поднялся из кресла и в сопровождении Дмитрия и Тихона быстрым шагом покинул зал заседания.

Ранним утром следующего дня с небольшими временными промежутками из Фуны в столицу направились три гонца.

Первый, одетый в дорогую ливрею, украшенную гербами княжича Александра, направлялся прямо к князю Михаилу Гаврасу. Во врученном ему послании княжич излагал суть ситуации и просил князя направить ему из столицы самых верных казначеев, для проведения финансовой проверки в турме. Впервые в жизни Александр не спрашивал совета у отца, что делать в данной ситуации. Он как архонт сам решил, как поступить в этом деле и просто действовал согласно своему решению.

Второй гонец, одетый в не менее знатный камзол, украшенный гербами младшей ветви Гаврасов, направлялся по поручению Тихона к Его Высочеству Исааку Гаврасу. Он вез послание Алексея Паисия, который через своего слугу сумел тайно ночью передать его Тихону. В нем Паисий излагал критические проблемы, возникшие у него в результате предательства Аркадия Ореста, и просил помощи у своего покровителя в любой возможной форме.

И третий гонец, без гербов и дорогих камзолов, в простой матерчатой рубахе, но с не менее важным посланием, был направлен Михаилом Костасом, своему верному боевому другу Стефану Андронику. В этом послании турмарх излагал события последних дней, благодарил Стефана за то, что тот прислал ему в помощники Моше Гирша и просил по возможности повлиять на князя Михаила и уверить его, в том, что он, Костас один из самых верных слуг самого князя и Феодоро, в целом.

Работа гонцов закончилась довольно однообразно. Поздним вечером каждый из них без особых происшествий добрался до места назначения, где передал послание адресату. После чего все их мысли свелись к тому, чтобы направиться в какую-нибудь придорожную таверну и там прогулять почти все вознаграждение за поездку, с чем каждый из гонцов, не взирая, на геральдическую ливрею, камзол, или простую рубаху, успешно справился.

И совсем иначе сложились дела и мысли тех людей, которые эти послания получили.

Его Милость, князь Михаил, начиная читать послание, сперва немного огорчился тому, что Алексей Паисий назначенный им же, может оказаться нечистоплотным казначеем. Но затем, дочитав текст до конца, очень обрадовался, тому, что Александр сам, без советов и подсказок, решил провести справедливое и честное расследование и без горячки, спокойно оценить все случившееся, опираясь на факты, а не на эмоции. Он и сам поступил бы так же и осознание того, что его сын поступает мудро, не могло не порадовать душу отца.

Совсем иные чувства и мысли посетили родного брата князя Михаила, архонта Каламиты его Светлости Исаака Гавраса. Прочитав доставленное ему письмо, он пришел в неописуемую ярость от мудрых шагов княжича. Во-первых, его план с охотой не сработал, а, наоборот, из-за предательства Ореста привел к катастрофическим последствиям. Во-вторых, он понимал, что если Паисия выведут на чистую воду, то след приведет непосредственно к нему. И, в-третьих, он был раздосадован находчивостью своего племянника и понимал, что Александр становится все более сильным противником.

Но не таков был Исаак Гаврас, чтобы перед надвигающейся опасностью опустить руки. Даже в самых безвыходных ситуациях он пытался выйти победителем, и, прочитав послание, серьезно задумался над решением этой задачи. Его раздумья прервал вошедший слуга: