Галина Ефремова - Белая Гора

Свет завращался, как в большой воронке.

«Прощай, дитя моё!» – взмахнул рукой

И как в туннель ушёл. Лишь лучик тонкий

Остался ненадолго на стене,

Как луч ушедшего за море солнца.

Я всё сидела: так хотелось мне

Надеяться, что он ещё вернётся.

А утром уж стоит передо мной

И смотрит на меня с такой надеждой

Приезжий мой больной очередной,

Что мне опять поверилось: как прежде

Довольно трёх моих привычных слов,

И будем, как всегда, его лечить мы.

Но только не являлся на мой зов,

Не шёл, не возвращался мой Учитель.

Я растерялась. Отказаться мне б!

Не принимать? Всех отправлять обратно?

Вновь за прилавок: «Покупайте хлеб!?» –

Лишь мысль о том была мне неприятна.

И я больного провела в избу.

Уже не зная, так ли иль не так ли,

Я начала леченье наобум.

Дала ему настойку трав и капли.

Я до сих пор причину не пойму,

Он мне сказал: «Как хорошо ты лечишь!» –

На третий день больному моему,

Должно быть, от молитвы, стало легче.

И я приободрилась: «По плечу

Теперь мне всё. Накоплен славный опыт.

Вот я уже одна, сама лечу», –

Себе твердила, заглушая шёпот

Больной смертельно совести своей, –

«К тому ж мне вовсе некого бояться:

Не вылечу кого из москвичей,

Они ж не пожелают возвращаться.

А вот односельчане, земляки

Давно дорожку проторили в город,

Пусть экономят люди медяки,

Им непонятен метод мой и дорог».

Так чередою проплывали дни,

Лечебные сеансы продолжались.

Я знала: бесполезные они.

Не помню, чтобы состраданье, жалость

Душой овладевали. Холодна

Была душа моя, как та водица

В стакане, мною выпитом до дна,

Что помогла железу охладиться.

Но вот однажды мне пришло письмо.

В нём значилось без лишних слов упрёка,

Что пациент такой-то бывший мой

Покинул землю бренную до срока.

Тут я, конечно, не спала всю ночь:

Кошмары снились…

Только утром рано

Стучит в окно и просит ей помочь, –

Пришла больная бабушка Ульяна.

Переминаясь на ногу с ноги:

«Деньгами-то я нынче не богата.

Ты мне по старой дружбе помоги,

Дружили с бабой Варей мы когда-то.

Ты знаешь, я давно уже больна.

Терпела столько, сколько было силы.

И ноги ломят, и болит спина,

Но боли до того невыносимы

Сегодня где-то спереди, в груди,

Что еле до тебя доковыляла.

Ты будь добра, хотя бы погляди,

Авось, поможешь бабке…» Я молчала.

Раскаяние позднее пришло.

И тут вздыхает бабушка Ульяна,

Так горестно вздыхает, тяжело

И вынимает рубль из кармана:

«Вот всё, что есть, покамест, у меня.

Я доплачу тебе потом, Валюша.

До пенсии всего четыре дня.

Меня ты знаешь: слова не нарушу».

И я зажгла церковную свечу,

Привычную молитву начиная,

Хоть сознавала: наобум лечу,

Реального диагноза не зная.

Я за одной другую все подряд

Молитвы долго наизусть читала,

И вижу: щёки у неё горят,

И чувствую: она сидеть устала.

Тогда я ей дала настой травы,

Сказала, чтоб пила по полстакана

Три раза в сутки до еды. Увы!

Скончалась ночью бабушка Ульяна.

Никто не видел, что ко мне она

Лечиться на рассвете приходила,

Но я-то знала: в том моя вина,

Ей не ко мне, – в больницу надо было.

И я решила: больше никого

И ни за что лечить уже не буду.

Но только не учла я одного:

Что говорить страдающему люду?

Приехавшим ко мне издалека

Как объяснить такую перемену?

Народ подумал: не иначе как

Я за леченье набиваю цену.

И доставали люди кошельки.

Мне помнятся трясущиеся руки:

Несчастные больные старики,

И девушки, и древние старухи,

Мужчины, женщины в расцвете лет…

Печальные, болезненные лица…

Как сделать так, чтобы простыл и след?–

Мне в город надо переехать, скрыться!

Конечно, я село своё люблю,

Здесь жизнь моя, все радости и беды,

Ещё немного денег накоплю,

И я уеду, Господи, уеду!

И снова дни за днями потекли:

Дожди, снега, морозы и туманы…

Рекой неиссякаемой рубли

Текли в мои бездонные карманы.

Мне приходили письма иногда

С известием о смерти пациента,

Я искренне печалилась тогда,

Но это были краткие моменты.

А в основном всё было хорошо.

Уж к личному я счастью не стремилась.

А у Ильи с Галиной сыну шёл

Четвёртый месяц, – славный мальчик, милый.

Его хотелось подержать в руках,

Поцеловать, понянчить. Только Гала,

Как будто ощутив внезапный страх,

Меня, едва завидев, избегала,

Как, впрочем, и другие, встреч со мной,

Стремясь держаться от меня «подале».

Догадывалась: за моей спиной

Меня сельчане наши осуждали.

Но безразличны сплетни были мне,

Они меня ничуть не раздражали.

Уж цель была близка. На самом дне

Комода в левом ящике лежали

Те денежки, та сумма, что нужна

Мне на покупку дома городского.

Такая баснословная цена!

Я завтра заплатить её готова.

Ещё немного денег соберу,

Чтоб в новом доме – всё, как я мечтала:

Чтоб в комнаты – по мягкому ковру,

В серванте бы – хрустальные бокалы.

Какие феерические сны

Мне виделись той зимней снежной ночью!

Не сразу стали крики мне слышны

И стук в окно: стучала что есть мочи

Ко мне Галина с сыном на руках.

Ребёнок плакал, не переставая.

Открыла дверь. – Она вбежала: «Ах!

Он умирает! Помоги мне, Валя!»

Я в ужасе: «Вези его к врачу!» –

«Я не успею: дальняя дорога!» –

«Да я давно, как надо, не лечу!» –

«Ну, помоги! Ты можешь! Ради Бога!» –

«Да я давно свой потеряла дар,

Тебе я первой признаюсь, Галина!» –

«Ах, у него, – потрогай, – страшный жар!» –

И подаёт мне плачущего сына.

Но мальчик начинает так кричать,

Едва к нему протягиваю руки,

Что снова обезумевшая мать

Его хватает: «Ты сильна в науке

Врачебной… Результаты налицо…» –

«В больницу, в сельсовете есть машина…»

Снимает обручальное кольцо: