Валерий Кормилицын - Держава том 1

Николай волновался и нервно бил поклоны.

– Господи! Благослови, чтобы всё хорошо прошло. Ведь как пройдёт коронация, таково и всё царствование будет, – с надеждой глядел на древний и строгий лик Христа.

Ночь они не спали, а утром, вновь помолившись, начали готовиться к главнейшей в жизни церемонии.

Служанки одевали Александру.

Облачившись в сине-зелёный мундир Преображенского полка, вошёл к государыне Николай.

– Я начинаю тяготиться этими традициями! Представляешь. Я! – Император Белыя, Малая.., и прочая, и прочая всея Руси.., не волен по своему усмотрению выбрать корону, коей меня же будут короновать… О-о-о! Произвол!

– Ники, успокойся, о чём ты говоришь?..

– Как о чём? Повторяю. Я! Император, государь, монарх, царь.., полагал воспользоваться лёгкой шапкой Мономаха… Но этот бюрократ и чинуша министр двора Воронцов-Дашков, потрясая Указом Екатерины Второй и ссылаясь на этикет двора, вынуждает, ты слышишь, Аликс, вы-ну-жда-ет, – по слогам повторил он, – меня, напялить на голову тяжеленную корону, которая весит девять фунтов, а шапка Мономаха лишь два. 5 5 Фунт – 400 грамм. Что хотят, то и творят эти министры! А ведь у меня на лбу шрам! И я не терплю, когда что-то на

него давит.

– Ники, но это благородный шрам! Ты хвалился, что получил его в юности на дуэли…

– Ах, оставь эти глупости, Аликс. Ну на какой дуэли? – раздражённо ходил по комнате Николай. – В бытность мою в Японии, одна макака стукнула меня по башке мечом…

– Ники, что за выражения…

– Прости, милая! – успокоился император, целуя жену в щёку. – Ну конечно, это шрам от дуэли, когда один из князей непочтительно выразился о твоей фотографии, моя радость.

– И я знаю, кто это был, – вспыхнула Александра, – твой несносный брат, Мишка. У меня ещё больше поводов злиться, но я же не делаю этого.

– Ну и какие же это поводы? – заинтересовался Николай.

– Да хотя бы вчера.., как ты помнишь, первой в великолепной золочёной карете Екатерины Великой, запряжённой восьмёркой белоснежных коней, ехала твоя мать.

– В каком смысле «твоя мать?» – опешил Николай.

– Твоя мать! – Значит твоя матушка Мария Фёдоровна… А следом, на колымаге, гремевшей расшатанными колёсами по брусчатке, следовала бедная твоя женушка.

– Ну успокойся, любовь моя, ты тоже ехала в карете…

– И лошади были хромые! – выкрикнула в лицо мужу Александра, чем неожиданно развеселила и успокоила его.

– С тем я к тебе и пришёл! Во всём виноваты эти старинные традиции.

Николай и Александра медленно поднимались по ступеням Красного крыльца. Почти на самом верху Николай споткнулся на правую ногу.

– Аликс, не спеши! – одними губами прошептал он.

Поднявшись, царская чета поклонилась народу, прочитала короткую молитву перед иконой, которую держал в трясущихся руках старичок-митрополит с редкой седой бородкой, и вошла под своды Успенского собора.

После длительных молитв началось традиционное облачение царя и царицы. Александре стало жарко, и она потела в серебристом своём парчовом платье.

Николай же, наоборот, был бледен и дрожал, словно от холода, когда принял из рук митрополита Московского драгоценную корону и возложил себе на голову.

Холод! Холод шёл от короны и морозил голову.

Сняв её, он осторожно коснулся ею лба Александры, заметив, как она вздрогнула от прикосновения золота и бриллиантов, и вновь водрузил на себя.

Царицу в это время митрополит увенчал другой, меньших размеров короной.

Потрясённая императрица встала на колени, и митрополит прочёл над ней молитву о царе.

Затем Николай, один среди стоявшего народа, опустился на колени.

Какая это была незабываемая картина для присутствующих здесь либерально мыслящих дворян…

Глядя на коленопреклоненного императора, Рубанов-младший просто упивался восторгом.

«Так должно быть всегда! – думал он. – Давно следовало поставить императора на колени».

После помазания святым мирром, Николай дал присягу уже как самодержец всея Руси, и поднявшись с колен, стал восходить по ступеням алтаря, чтобы принять причастие, и в этот момент, от волнения, слишком сильно потянул усыпанную бриллиантами цепь, на которой висел орден Андрея Первоззванного.

Шесть камергеров, поддерживающих соболиную мантию императора, в испуге вытаращили глаза, наблюдая, как выскочивший из толпы придворных генерал, цепко схватил цепь с орденом и сунул за пазуху.

Окружающие подумали, что так положено по этикету и сановник вышел поклониться царю.

– Не волнуйтесь, Ваше величество! – шепнул царю Рубанов. – О произошедшем никто не узнает, – при этом так глянул на камергеров, что они сразу уяснили, хотя климат в Петербурге и прохладный, но много теплее, чем в Сибири.

После алтаря Николай взял за руку жену и усадил на стоявший в соборе трон из слоновой кости, привезённый из Византии невестой Ивана Третьего Софьей Палеолог.

Сам бочком уселся на усыпанный алмазами трон царя Алексея, своего кумира.

Александра Фёдоровна, впервые по приезде в Россию, чувствовала себя спокойно и уютно. Сердце её зашлось радостью, когда императрица Мария Фёдоровна подошла к трону, поклонилась и поздравила с воцарением свою сноху.

Вслед за вдовствующей императрицей поочерёдно подходили и кланялись члены императорской фамилии.

– Аликс, – тихо произнёс Николай. – Как давит корона!

Но она не расслышала этих слов, так как, заглушая все звуки, рявкнули в салюте сотни орудий, и одновременно зазвонили все московские колокола.

18 мая, согласно утверждённому регламенту, планировалось народное гулянье на Ходынском поле. Так именовался изрытый ямами и окопами учебный плац для войск московского гарнизона.

Гулянье по расписанию, начиналось с утра, а в 2 часа пополудни, в императорском павильоне, на поле, должны были собраться великие князья, министры и прочие сливки высшего света.

Составляя расписание, Воронцов-Дашков с Фредериксом, особо не ломали головы. Всё славное в этом мире, по их разумению, должно происходить в 2 часа дня.

Следом за высокими особами прибывала царская чета, веселить которую музыкой будет симфонический оркестр под управлением Сафонова, сочинившего по такому случаю торжественную кантату.

«Вроде бы всё в порядке, – радовался великий князь Сергей. – Коронация прошла на высшем уровне… Племянник со своей… сестрой моей жены, довольны. Москва просто светилась от иллюминации… А народ пусть сам себя веселит… Разговеется колбаской с пряниками и запьёт икоту дармовым пивком из юбилейной кружки. Полицмейстера надо наградить.., и кого-либо из его архаровцев. Улицы блистали чистотой и порядком, пьяных не валялось», – заложив руки за спину, топтал новый ковёр генерал-губернатор.