Анатолий Рубцов - В поте лица своего. Люди

Из всей информации, проанализированной не полностью очнувшимся Ареем, выходило, что он попал в скверную ситуацию. Его наверняка «разоблачили», так как сделать это было не трудно, взяв хотя бы у него элементарный анализ крови. Ихор – не кровь, даже по цвету. Одна из функций ихора аналогична транспортной функции крови – перенос кислорода и питательных веществ, необходимых для деятельности органов и тканей тела. Однако у ихора есть много иных функций, не выполняемых кровью, например, информационный обмен между внутренними органами, что позволяет им в случае необходимости работать в чем-то параллельно, по очереди или даже временно брать на себя не свойственную им роль. В этом, собственно, и заключается основное отличие бессмертного от человека: ни одна клетка его организма, ни один орган у него окончательно не погибает, ибо временное отторжение ввиду болезни или повреждения приводит лишь к тому, что их роль, пока осуществляется воспроизводство, выполняется соседними клетками и органами. Это касается всех органов, кроме зубов, – злополучных зубов бессмертных.

Короче, его «разоблачение» следует принять как свершившийся факт, размышлял Арей. Другое дело – понять, что отсюда следует. Над этим стоит хорошенько подумать… Как видно, подозревали его давно, подозревали по-крупному и потому, собственно, им заинтересовался лично Товарищсталин. Что же заинтересовало Товарищасталина? Способность Арея незамеченным проходить всяческие КПП и самую строгую вохру или дар предсказания событий? А может, чрезвычайно высокое умение обороняться без оружия и уходить от преследования? Хотя, вероятно, пожилого, больного человека не могли не заинтересовать фантастические слухи о необыкновенных медицинских способностях Арея, благодаря которым он мог поднять человека из мертвых или продлить жизнь немощного старика на несколько десятилетий? Но почему тогда его отравили и изолировали в этой больнице вместо того, чтобы использовать по назначению. Не потому ли, что цель тех, кто его сюда уложил, – найти слабые места Арея, а через них воздействовать на него и применять как новое оружие? Тоже возможно. А вот в то, что его приняли за английского шпиона, суперагента, Арей не верил. Это было бы слишком просто. Не тот уровень, чтобы для захвата иностранного шпиона – пусть даже самого крупного, – использовать лично Товарищасталина. Слишком рискованно для вождя, но еще более рискованно для товарища Ежова. И все равно вариантов было чересчур много. Самым нежелательным, самым негативным из них является следующий, размышлял Арей: «Допустим, Товарищсталин как-то связан с Кощеем. Быть может, сам того не подозревая, а может быть, являясь его резидентом здесь. И судя по делам «отца народов», второе предположение не маловероятно. Недаром я, борясь с Кощеем, столкнулся сначала с Иваном Грозным, затем с Петром Первым, а теперь вот с Товарищемсталиным – не все ли они самые преданные адепты Кощея, его «щупальца», которыми он управляет из тридцатого измерения, и сколько их еще в этом мире было, есть и будет? Если так, то мое положение почти безнадежно, – думал он, – Кощей вряд ли выпустит меня из своих лап»…

На все перечисленные вопросы Арей ответить не мог, и это беспокоило его. Необходимо было получить дополнительную информацию, оставаясь при этом привязанным к кровати, ну и анализировать, думать, чему, к счастью, неподвижное состояние нисколько не мешало…

Теперь он старался меньше спать и больше наблюдать за всеми, входящими к нему в «палату». Вместе с тем ему казалось необходимым соблюдать статус-кво: пусть считают, что он все еще не пришел в себя. Конечно, соблюдение неподвижности требовало немалых усилий, но все-таки не запредельных, так как абсолютной недвижимости от него никто не ждал: ведь он не был трупом. Например, Арей позволял себе в присутствии кого-либо вздрогнуть или пошевелить пальцами – мелкие движения могли быть рефлекторными – и бывало, что это приносило существенную пользу его исследованиям. Ну да: они исследовали его, а он исследовал их и полагал даже, что у него есть преимущество в этом состязании, поскольку они не догадывались о том, что тоже являются объектами наблюдений. Так однажды Арей специально застонал в присутствии «начальника» и услышал в ответ два таких диалога:

– Следует увеличить фоновую дозу, – сказал «начальник». – Мы не можем допустить, чтобы он пришел в себя даже на минуту! Черт знает, на что он способен.

– Этого нельзя делать. Мы рискуем убить его, – ответил «врач». – А тогда и наши жизни ничего не будут стоить. – Это был редкий случай, когда он возразил «начальнику», хоть и умоляющим тоном. – Надо дождаться доставки оборудования, чтобы провести тщательное обследование нашего пациента и узнать наконец, с кем мы имеем дело.

– Неужели за тринадцать лет этого нельзя было узнать?

– Тринадцать лет назад перед нами была поставлена задача обеспечить поддержание жизненных функций объекта на уровне обмена веществ – и не более того. Проведение любых исследований его организма нам было строго настрого запрещено. Именно поэтому здесь нет никакой научной базы, Алексей Петрович. И лишь незадолго до вашего прибытия задача была изменена.

– Пока доставят и установят все оборудование, пройдет не меньше месяца. Вы уверены, что сможете удерживать его в бессознательном состоянии все это время?

– Мы ни в чем не можем быть уверены, Алексей Петрович, – голос «врача» слегка дрожал. – Посудите сами, впервые медицина имеет дело с объектом, обладающим таким набором экстраординарных свойств. Вместе с тем ни качественный, ни количественный состав этого набора нам не известен. Мало того, искусственное удержание объекта в бессознательном состоянии в течение тринадцати лет осуществляется впервые в медицинской практике, а потому, как это могло отразиться на его свойствах, тоже никто не знает. При этом от нас требуется вывести его из искусственной комы, да еще так, чтобы он, придя в сознание, не проявил какие-нибудь дурные наклонности, напомню – абсолютно не известные нам. Как подобное можно осуществить? Продолжать накачивать его наркотиками? Боюсь, тогда мы рискуем его потерять. А я уверен, Алексей Петрович, вы согласитесь со мной, что нам все-таки лучше сохранить его в живых. В конце концов, пока он ни на что не способен – это абсолютно точно. И вряд ли будет в состоянии натворить что-нибудь серьезное, если вдруг придет в себя. В таких случаях, знаете ли, неизбежен абстинентный синдром, «ломка», а это о-о-очень неприятное состояние, смею вас заверить. Тут и рвота, и понос, и нестерпимые мышечные боли… Нет, нет, можете не сомневаться, Алексей Петрович, он тринадцать лет пролежал в постели: последствия гипокинезии – а их очень много кроме элементарной физической слабости и мышечной атрофии – не дадут ему подняться и сделать хотя бы шаг как минимум в течение нескольких месяцев. Если уж на то пошло, я бы даже не стал его привязывать. На мой взгляд, это совершенно излишне. Однако если вам угодно, пусть будет привязан. Ему это не повредит, а нам будет спокойнее…