Алекс Игорь А. - Сюрприз для наследника трона

В течении следующего месяца или около того, оперативно-розыскное дело под кодовым названием «Крест» перепоручалось три раза – разумеется, всегда кадрам проверенным и надёжным. Других, собственно, в «Мишеле» и не держали. Внезапная болезнь матери в Воркуте, «чистая», с точки зрения криминала, авария (закрутило машину на льду с последующим «перевёртышом») и расследование прокуратурой одного из старых дел вывели с оперативного поля и этих троих. Оленев схватился за голову. Свободных сотрудников не оставалось, поручать же молодняку такое дело было нельзя. В пору хоть сам берись, размышлял генерал – но на седьмом десятке много не разбегаешься. Моё дело организовывать, направлять, руководить, в общем. А чем здесь руководить, что анализировать, если в деле ни одной зацепки до сих пор… Между тем прошло почти два месяца. За это время реликвию легко разукомплектовать, да и продать по частям. А еще лучше найти заморского коллекционера, охочего до раритетов – по деньгам выйдет не в пример больше. Многое можно успеть за два-то месяца…

Ольга работала в агентстве почти пять лет, практически со дня его основания. Окончила Московскую Школу Милиции – отцовы гены взыграли – затем служила в Главке уголовного розыска, мечтая об оперативной работе с засадами, погонями, перестрелками и прочими атрибутами «красивой» жизни оперативника. Однако, и как она небезосновательно полагала, по просьбе отца, её «задвигали», заставляя заниматься сущей, на её взгляд, ерундой. Ольга участвовала в планировании некоторых операций, иногда присутствовала на допросах, а большей частью возилась с бумагами, которые ей, натуре энергичной и деятельной до такой степени осточертели, что она решилась на крайние меры. Явившись в один прекрасный день к отцу в кабинет, предъявила ультиматум: или он берет её к себе оперативником (но не бумажным), либо она всё равно увольняется из милиции и идёт работать в другое частное агентство.

Подспудно такого фортеля генерал рано или поздно ждал, потому, поразмыслив как следует и хорошо зная упрямый нрав дочери, взял взбунтовавшееся чадо к себе, выбрав из двух зол меньшее. «Все же под присмотром будет», – рассудил он.

За эти годы чадо не раз показывало зубки и, в конце концов, добив отцовский мужской шовинизм, стала полноправным сотрудником с табельным пистолетом в наплечной кобуре. Таким образом, получилось то, что получилось – оставшись лейтенантом милиции по званию, Ольга стала старшим опером агентства «Мишель», которое бралось только за крутые дела – поиск подозрительно пропавших без вести толстосумов и посредничество при выкупе заложников считалось нормой для здешних ищеек и волкодавов.

В общем, когда уже два месяца поисков пропавшего креста ничего не дали и людские ресурсы практически исчерпались, Оленев принял решение создать группу со следующим составом: он, Оленев, руководитель и аналитик, его дочь Ольга – непосредственный розыск. Другого выхода на тот момент не было.

Пока я впитывал эту информацию, Ольга успела повторить водку и боржоми. Я не остался в долгу, и на последние дёрнул еще сто «Арарата», уже, правда, трёхлетнего. Деградирую, согласно Ольгиной теории, на глазах. Она же сама ни капельки не пьянела, излагая всё деловито и, надо признать, весьма обстоятельно. С приближением полуночи мы расплатились, обменялись телефонами и, пообещав подумать до завтра, я откланялся. Но на последок всё-таки ввернул, что я вроде как и «за». Она сделала мне ручкой, села в машину и укатила. Новоявленному же детективу пришлось топать пешком.

Утро было противным во всех отношениях. Во-первых, я вчера перебрал-таки свою суточную норму коньяка, во-вторых, погода была наипаскуднейшей, а в третьих, я клял себя за практически данное вчера этой девице из «Мишеля» согласие. Всю ночь я крутился с боку на бок, прикидывал, вдумывался, сопоставлял и наконец под утро, когда стало светать, понял, что мне очень не нравятся уважительные причины прежних пятерых, что вели расследование. Так бывает ну только в очень плохих детективах. Между тем это реальная жизнь, реальные, пусть и бывшие, опытные менты и реальный застреленный сообщник. Вооружены и опасны – крайне подходящая формулировка. А я что? Они, значит, в меня пулять начнут, а я им чем отвечу? Из ручки, что ли, поведу ответный огонь? Так ведь она, будь хоть «Паркер», не стреляет даже раз в год – лично проверял. К тому же Ольга вчера ничего не сказала о моей роли в этом деле, оставив мою душу мятущейся. Не нравится мне это, не нравится. «Сам не буду звонить, – решил я. – Надо будет – сама объявится.» От этого решения стало как-то легче.

Полчаса я занимался утренним туалетом, спиной ожидая звонка. Затем извлёк из аптечки шипучий аспирин, остатки былой роскоши, принял лекарство и прислушался к себе. Вроде ничего: пульс спокойный, дыхание ровное. Хорошо бы покурить. Сказано – сделано.

На кухне лежала в стопке старая периодическая пресса. Кое-где можно было встретить мою писанину. Материалы преимущественно заказные, написаны безупречно и без души. «Как хороший протокол», – пришло в голову. Тьфу, опять это!

Убрал журналы и включил радио. Не будучи привязанным к какому-то конкретному средству массовой информации, я сотрудничал со многими московскими редакциями и радиостанциями. Придумывал новые программы, вел спортивные и криминальные колонки. Трудился с азартом, получалось легко, все были довольны. На жизнь вполне хватало. Но в августе случился кризис, доллар взмыл вверх, словно взбесившаяся синица, и очень скоро наша контора стала накрываться медным банным инвентарём.

Самые прибыльные контракты пришлось приостановить, закрывались самые дорогие программы, а редакторы, однотипно разводя руками, говорили нашим сотрудникам: «Извините ребята, своим платить нечем». Везде все закрывалось, ломалось, кувыркалось и сокращалось. Деньги шли из банка в банк неделями, в дороге теряя в весе, как туберкулёзники. В конце концов НИИ, в котором находился наш офис, предложил платить за аренду почти в три раза больше и… Продолжать, думаю, не надо. Мы всегда жили на самоокупаемости, меценатов у нас не было, в долги залезать не хотелось. Так и покатилось всё под гору.

Все теперь сидели по домам, держась за старые наработки из последних сил и, созваниваясь друг с другом, задавали один и тот вопрос: как с работой? Ответ, как правило, был однообразен и скучен. Работы было всё меньше и меньше, равно как и гонораров. Вот такой на сегодняшний день был раскладец. Весёлый же праздник Новый год еще более усугубил финансовое положение честных тружеников пера славной конторки «Северо-Восток».

Секундочку, кто-то хочет достать меня по пейджеру, доставшегося мне в качестве подарка от фирмы «Вессо-Лайн» за хороший о них репортаж в «Коммерсанте». Хорошо хоть за обслуживание платить не надо. Так, смотрим: «Игорь, по поводу программы «Эдельвейс» руководством радиостанции принято решение о сокращении гонораров автору и ведущим на 50 процентов. Сообщите о своем решении. С уважением, Дмитрий.»