Константин Душенко - Последние слова знаменитых людей

В самый разгар войны между Римом и Карфагеном Сиракузы вступили в союз с Ганнибалом, одержавшим недавно победу при Каннах. Римляне осадили город. Осада затянулась на целых два года – как считается, благодаря инженерному гению Архимеда. Тем не менее осенью 212 года до н. э. стены города пали.

Все античные историки сходятся в том, что убийство ученого не входило в намерения Марка Марцелла, осаждавшего город. Тит Ливий кратко сообщает, что Архимеда, «занятого черчением на песке геометрических фигур», убил случайный солдат. Подробности появились лишь несколько веков спустя.

Согласно Плутарху, Архимед, погрузившись в созерцание какого-то чертежа, не заметил ни вторжения римлян, ни захвата города. Ворвавшегося в его дом солдата он умолял не убивать его, пока он не решит задачу. Но тот убил ученого, даже не поинтересовавшись, кого именно убивает.

Согласно Валерию Максиму, римские воины, увидев горожанина, изучающего чертеж, нарисованный им на песке в своем саду, спросили, кто он такой; вместо ответа Архимед закрыл чертеж рукой со словами:

– Не испорти этого! – и был тут же убит.

У Диодора Сицилийского эта фраза выглядит чуть иначе:

– Прочь с моей диаграммы!

Уже в Новое время эти слова получили более знакомую нам форму:

– Не трогай моих кругов! (Или: Не прикасайся к моим чертежам!)

Как видим, известия о смерти ученого расходятся только в деталях. И все же трудно поверить, что организатор обороны Сиракуз не заметил, что город пал и отдан на разграбление озлобленному воинству, и, забыв о себе и своих близких, безмятежно чертит круги на песке.

Перед нами скорее всего легенда того же рода, что и легенда о возгласе «Эврика!», с которым Архимед, открыв свой знаменитый закон, выбежал голышом из бани на улицу.

Наганори был, пожалуй, не самым достойным представителем семейства Асано, управлявшего провинцией на юге острова Хонсю. Стихи и женщины занимали его больше, чем дела, в которых выказывалась самурайская доблесть.

В 1701 году сёгун, фактический правитель страны, дал Наганори церемониальное поручение – участвовать в ежегодном приеме послов императора, обладавшего лишь символической властью. Наганори отправился в столичный город Эдо.

Сложному искусству придворного этикета учил его престарелый церемониймейстер Кира Ёсинака. Ученик не поладил с наставником и 14 марта обнажил против него меч во дворце сёгуна. Это было дело неслыханное и каралось немедленной смертью.

Вечером того же дня Наганори совершил ритуальное самоубийство. История мести его вассалов за своего господина («месть 47 ронинов») известна едва ли не каждому хотя бы по кинофильмам.

Перед смертью Наганори написал прощальное стихотворение – дзисэй:

В 1911 году 47-летний Астор женился на 18-летней Мадлен Форс, которая была на год моложе его сына от первого брака. Чтобы пересуды утихли, Астор увез жену за океан. В Европе Мадлен забеременела и решила, что ребенок должен родиться на родине.

Супруги возвращались на знаменитом «Титанике». В ночь на 15 апреля 1912 года, когда судно наткнулось на айсберг, Астор помог Мадлен, ее горничной и сиделке перебраться в спасательную шлюпку. Потом он попросил позволения сопровождать беременную жену. Ему ответили, что приказано брать только детей и женщин.

По воспоминаниям одного из выживших детей-пассажиров, Астор сказал:

– Хорошо, назовите мне номер шлюпки, чтобы я смог ее отыскать.

Потом он стоял на мостике судна рядом с журналистом Футреллем и курил сигарету. Полчаса спустя «Титаник» пошел ко дну.

На исходе XX века появилась трогательная последняя фраза Астора:

– Дамы в первую очередь. Прощай, дорогая. Увидимся позже.

Хотя слова эти выдуманы, характер эпохи в них передан верно. Высший класс, обладавший огромными привилегиями, воспитывался в духе правила «Положение обязывает». Богатейшие пассажиры-мужчины погибли, но пассажирок I класса спасли почти всех. Пассажиркам III класса повезло меньше – большинству из них не удалось выбраться на верхнюю палубу.

Нэнси, дочь американского миллионера, переехала в Англию в возрасте 26 лет, будучи уже разведенной. Здесь она вышла замуж вторично – за медиамагната Уильяма Уолдорфа Астора из знаменитой промышленной династии Асторов.

В 1921 году Нэнси стала первой женщиной – членом Палаты общин. Крайне консервативные взгляды не мешали ей дружить с социалистом Бернардом Шоу и отстаивать участие женщин в правительственной службе, включая полицию.

После 1945 года леди Астор ушла из политики, а к концу жизни оказалась в полном одиночестве. Все друзья и знакомые лучших лет ее жизни уже умерли. В день своего 80-летия она заметила: «Я ужасно боялась старости. Боялась, что тогда уже не смогу делать все то, что хочу. Но теперь я вижу, что мне вовсе не хочется этого делать».

2 мая 1964 года вокруг постели умирающей Нэнси собрались ее дети, в том числе младший сын Джон Джекоб (она звала его Джеки). Как вспоминает он сам, мать лежала спокойно, с закрытыми глазами. Джон присел возле нее, ее глаза вдруг открылись, она посмотрела прямо ему в лицо и спросила:

– Джеки, это мой день рождения или я умираю?

Не зная что отвечать, сын сказал:

– Немножко того и другого, мама.

Тут ее глаза закрылись уже навсегда.

26 августа 1812 года при Бородине осколком ядра Багратиону раздробило кость левой ноги. На другой день его отвезли в Москву. По воспоминаниям графа Ф. В. Растопчина, утром 1 сентября, при оставлении Москвы, Багратион написал ему:

«Прощай, мой почтенный друг. Я больше не увижу тебя. Я умру не от раны моей, а от Москвы»

7 сентября Багратион был перевезен в поместье князя Б. А. Голицына во Владимирской губернии. Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» утверждал, что Багратион стойко перенес отнятие ноги, а перед смертью сказал: «Спаси, Господи, Россию!»