Себастьян Конрад - Что такое глобальная история?

И даже там, где исторические факультеты укомплектованы преподавателями, готовыми к более широкому подходу, курсы, которые они читают, тяготеют к представлению историй государств и цивилизаций как изолированных монад. Китайские учебники по мировой истории, например, полностью исключают историю Китая, поскольку национальное прошлое «проходят» на другой кафедре. Разделение исторической реальности на отечественную и всемирную историю, или на «историю» и «страноведение», означает, что существенные параллели и сопряжения оказываются вне поля зрения ученых. Глобальная история, помимо прочего, – призыв к преодолению подобной фрагментации; ее задача – прийти к более многостороннему пониманию взаимодействий и взаимозависимостей, образующих современный мир.

Глобальная история, разумеется, не панацея от всех бед и даже не качественно лучший, чем другие, метод. Это только один из возможных подходов. Он лучше приспособлен для решения одних вопросов и проблем и меньше – для других. Глобальная история занимается прежде всего мобильностью и обменом, процессами, преодолевающими разграничения и границы. Взаимосвязанный мир для нее – отправная точка, а главные ее темы – обращение и обмен вещей, людей, идей и институций.

Предварительно и заведомо широко глобальную историю можно определить как форму исторического анализа, при котором явления, события и процессы рассматриваются в глобальных контекстах. Среди ученых, однако, нет единства по вопросу о том, как лучше достичь подобного результата. Множество других подходов – от компаративной и транснациональной, всемирной и «большой» истории до постколониальных исследований и истории глобализации – борются сегодня за внимание научного сообщества. Так же как и глобальная история, они пытаются справиться с задачей связать прошлое воедино.

Каждая из этих научных парадигм выдвигает на первый план что-то свое, и наиболее влиятельные подходы мы рассмотрим в третьей главе. Однако не следует преувеличивать различия: между разными вариантами есть много пересекающихся областей и методологических схождений. На самом деле очень трудно точно определить, в чем состоит специфика и уникальность глобальной истории. Не станет легче и от попытки показать, как функционирует это понятие на практике. Даже поверхностное знакомство с текущей научной литературой убеждает, что исследователи не просто пользуются данным термином – они используют его в собственных, самых разнообразных целях, часто наряду с другими терминами, как взаимозаменяемые понятия. Широкое распространение говорит скорее о привлекательности и размытости термина, чем о его методологической особости [11] Sachsenmaier D. Global History, Version: 1.0. // Docupedia-Zeitgeschichte. 2010. 11. Feb. (http://docupedia.de/zg/Global_History?oldid=84616). .

В условиях господства эклектизма и теоретической неопределенности было бы полезно попробовать эвристически разграничить различные реакции на вызовы «глобального». Игнорируя некоторые особенности, можно сказать, что эти реакции распадаются на три класса: глобальная история 1) как «история всего»; 2) как история связей; 3) как история, основанная на понятии интеграции. В последующих главах мы постараемся показать, что именно третий подход является самым многообещающим для «глобальных историков», желающих идти дальше простых символических жестов к истинному пониманию взаимосвязей. Охарактеризуем каждый из названных классов по очереди [12] О других способах структурации данной области знаний см.: Hunt L. Writing History in the Global Era. New York: Norton, 2014; Olstein D. Thinking History Globally. New York: Palgrave Macmillan, 2014. .

Первый подход к глобальной истории уравнивает ее с «историей всего». «Глобальная история в точном значении этого термина, – пишут Фелипе Фернандес-Арместо и Бенджамен Сакс, – это история того, что происходит по всему миру, на планете в целом, как бы с наблюдательного пункта, расположенного в космосе, с огромной дистанции и высоты, откуда открывается общая панорама». С такой всеобщей обзорной позиции все, что когда-либо случалось на Земле, является законной составной частью глобальной истории [13] Fernández-Armesto F., Sacks B. Networks, Interactions, and Connective History // Northrop D. (ed.).. A Companion to World History. Oxford: Wiley-Blackwell, 2012. P. 303–320, цит.: p. 303. .

На практике этот подход приводит к очень несхожим стратегиям. Первую из них можно назвать версией глобальной истории «все в одном». Ее наиболее яркие примеры можно увидеть в работах, где предпринимаются попытки широкомасштабного синтеза событий глобальной реальности в определенный период. Например, существует несколько весьма глубоких «биографий» всего XIX века, тогда как другие историки ограничились глобальной панорамой какого-то отдельного года. Можно назвать и ученых, расширивших сферу своих интересов на тысячелетия, если не tout court [14] Просто-напросто ( фр. ). на всю «мировую историю». В случае «большой истории» масштабы еще грандиознее: от Большого взрыва до наших дней. Однако каков бы ни был масштаб, общая установка остается одной и той же: «глобальное» в данном случае указывало на планетарную всеохватность [15] Среди примеров для XIX века: Bayly C. A. The Birth of the Modern World; Osterhammel J. The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century. Princeton: Princeton University Press, 2014; для отдельных лет: Bernier O. The World in 1800. New York: Wiley, 2000; Wills J. E. 1688: A Global History. New York: W. W. Norton, 2002; для последнего тысячелетия: Landes D. S. The Wealth and Poverty of Nations: Why Some Are So Rich and Some So Poor. New York: Norton, 1998; для мира в целом: Fernández-Armesto F. The World: A Brief History. New York: Pearson Prentice Hall, 2007; для «большой истории»: Christian D. Maps of Time: An Introduction to Big History, Berkeley. University of California Press, 2004. .

Сходным образом историки пытались продемонстрировать, как работает та или иная концепция или историческая формация на протяжении веков на всей планете. Особенно убедительными примерами такого рода могут служить исследования глобальной истории империй, где прослеживаются пути становления имперских формаций и присущие им стратегии управления народами от Древнего Рима (или от Тамерлана) до настоящего времени [16] Darwin J. After Tamerlane: The Global History of Empire. London: Penguin Books, 2007; Burbank J., Cooper F. Empires in World History: Power and the Politics of Difference. Princeton: Princeton University Press, 2010. . Хотя, вообще говоря, для «глобально-биографического» подхода годится любая тема. Сегодня у нас есть глобальные истории королевств и королевских дворов; истории чая и кофе, сахара и хлопка, стекла и золота; истории переселения народов и торговли; глобальные истории природы и религии; истории войны и мира. Примеры такого рода бесчисленны.

Итак, понятие «глобальная история» может означать изучение истории в мировом масштабе, однако и это необязательно. В принципе для сторонников понимания глобальной истории как «истории всего» легитимным предметом исследования может стать что угодно. Это означает, что столь разные темы, как судьба южноафриканских горняков в Уитуотерсрэнде, коронация гавайского короля Калакауа или жизнь деревни на юге Франции в XIII веке, могут изучаться с точки зрения их потенциального вклада в глобальную историю. Если мы принимаем, что глобальная история – это все, то все может стать глобальной историей. И это не так абсурдно, как кажется. Ситуация не сильно отличается от тех времен, когда в исторических штудиях безраздельно царила национальная история. И несмотря на то что в поле зрения конкретного исследователя страна в целом могла и не входить, это тем не менее подразумевалось. Никто не сомневался, например, что биография Бенджамина Франклина или основательная монография об автомобилестроении в Детройте вносили свой вклад в историю США. В свете доминирующей концепции национальной истории все, что попадало внутрь этого «контейнера», воспринималось как естественный элемент целого.