Джеймс Фенимор Купер - Землемер

– Разрывы в семействе всегда тягостны, майор Литтлпейдж, особенно если от них появляется вражда.

С последним словом Том бросил на меня почти умоляющий взгляд; по этому взгляду я легко убедился, что мнения наши не будут одинаковыми. Кэт и ее подруга присоединились к нам в конце разговора. К большому разочарованию, я узнал, что сестра моя защищает мнение Тома с большим жаром, чем следовало бы защищать урожденной Литтлпейдж. К великому удивлению, мисс Присцилла оказалась ревностной и даже слепой патриоткой. Она с жаром высказывалась против мнения брата и защищала все меры и учреждения чисто американские.

Признаюсь, я не был так снисходителен к патриотизму мисс Бэйярд, как к мнению моей сестры. Мне казалось естественным, что Кэт увлеклась мнением человека, за которого должна была вскоре выйти замуж. Гораздо строже я судил ее приятельницу. Для меня было странно, что она, принадлежа к семейству тори, так легко перешла на сторону человека, которого не могла любить, потому что видела первый раз в жизни.

– Не правда ли, майор? – сказала Присцилла, устремив на меня блестящие и одушевленные глаза, как будто бы ее слова выходили прямо из сердца. – Не правда ли, что Америка вышла из этой борьбы с такой неувядаемой славой, что ее история, даже через тысячу лет, будет удивлять и восхищать каждого?

– Это зависит от того, какова будет ее история впереди. Первые исторические сведения о всех великих нациях поселяют в нас удивление, тогда как даже более знаменательные факты исчезают, если они совершены народом незначительным.

Сказав это, я отдалился от Присциллы под предлогом, что хочу набрать раковин. Вскоре ко мне подошла сестра.

– Видишь ли, – сказала она, – Присс неустрашимый виг, не правда ли?

– Именно, неустрашимый. Это удивляет меня, тем более что я считал Бэйярдов совершенно противоположного мнения.

– И ты не ошибался. Том довольно умерен, но Присс – виг почти с тех пор, как я познакомилась с ней.

– Как, почти? Значит, она была раньше не тем?

– Не забудь, что мы обе очень еще молоды, а молодые девушки при вступлении в свет редко имеют свое собственное мнение; в течение трех лет взгляды ее постепенно изменились, и она все больше и больше становилась вигом. Не правда ли, она очень хороша собой?

– Хороша? Нет, этого мало: она восхитительна, очаровательна и сверх всего – виг!

– Я знала, что она понравится тебе! – воскликнула торжествующая Кэт. – Итак, моя любимая мечта осуществится!

– Твоя любимая мечта?.. Какая?.. Надеюсь, что эта мечта – не брак Литтлпейджа с девицей Бэйярд.

Кэт засмеялась, желая скрыть свое замешательство. Вскоре мы присоединились к нашим спутникам. Вероятно, слепой случай был причиной того, что Кэт пошла с Томом, а я очутился возле Присциллы. Не знаю, о чем говорили молодые люди, шедшие впереди нас, хотя не трудно было угадать, но мой хорошенький виг возобновил разговор о политике.

– Вы, наверное, удивились, майор, – сказала она, – когда услышали, как горячо я заступалась за свое мнение. Мой брат не такой ревностный американец, как я.

– Впрочем, я не обвиняю его за преданность к партии побежденных.

– Он, по крайней мере, чистосердечно высказывает свое мнение, майор, и мне кажется, что эта откровенность должна расположить вас в его пользу. Я желала бы этого от всей души, потому что от этого зависит судьба очень милых людей. Так как я единственный виг в семействе, то считаю своей обязанностью защищать нежно любимого брата.

Славно, подумал я: тактика довольно понятная, но я не так глуп, чтобы позволить явно обманывать себя. Не понимаю я эту девушку! По внешнему виду она, кажется, сама невинность и чистосердечность… Она – одно из прекраснейших существ, каких я только встречал до сих пор. Не нужно, однако, чтобы она заметила, что я ее остерегаюсь… будем тверды и отразим хитрость хитростью. Забавно было бы, если б я, храбро командовавший отрядом, позволил водить себя за нос какой-нибудь девочке, которая, предположим, была бы даже прекраснее и наивнее этой очаровательной Присс.

Говоря внутренне с самим собой, можно за короткое время наговорить очень много, и поэтому мои последние рассуждения продолжались не больше нескольких секунд.

– Не понимаю, – ответил я, немного переждав, своей прекрасной спутнице – почему господин Бэйярд так сильно заботится о моем мнении? Я никогда не осуждаю за то, что думают иначе, чем я, о таких вещах, которые могут проявить неприязнь между самыми честными людьми. – Это, как мне показалось, было сказано с такой же невинностью, с какой говорила со мной моя милая собеседница.

– Как вы радуете меня, господин Литтлпейдж, говоря, что Том будет в восхищении. Я не скрою от вас, что он очень боялся свидания с вами.

Эти слова сопровождались восхитительной улыбкой, которая потом долго преследовала меня в мечтах, но я противился ее влиянию с упрямством человека, который боится быть обманутым. Однако я решился идти прямо к цели в отношении сестры и Бэйярда, а не забавляться больше пустыми намеками.

– Позвольте спросить, мисс Бэйярд, – сказал я, – какую пользу мое мнение может принести вашему брату?

– Разве вам неизвестно, о чем я говорила? – ответила с удивлением Присцилла. – Взгляните на эту пару, которая идет перед нами, и вы поймете, что ваше мнение очень важно для нее.

– Мне кажется, что то же самое можно сказать и о нас, мисс Бэйярд, по крайней мере так говорит мне мой небольшой опыт. Двое молодых людей идут вместе так же, как и мы; кавалер восхищается своей дамой, и согласитесь, что я был бы человеком без вкуса, если бы не стал восхищаться своей дамой.

Попалась, подумал я. Посмотрим, как она отразит удар.

Присцилла отделалась очень искусно: она засмеялась, а потом отстранила сравнение, во-первых, выражением лица, а во-вторых, словами.

– Это совсем другое, – сказала она. – Мы чужие друг другу, между тем как Том и Кэт давно знакомы. Мы не чувствуем никакой взаимной склонности, хотя и желаем иметь друг о друге хорошее мнение, – я, как друг вашей любимой сестры, а вы, как единственный брат моей подруги. Этим ограничивается все, что между нами может быть общего, – прибавила она заметно умышленно, – и если впоследствии, когда мы ближе узнаем друг друга, наши взаимные отношения и разовьются в чувство, то это чувство, однако, никогда не перейдет за границы искренней дружбы. Что же касается тех, которые идут впереди нас, то там совсем не то: там любят друг друга, любят искренне, любят давно… Мой брат очень заботится о том, что вы о нем будете думать. Кажется, я довольно ясно высказала вам все?

– Очень ясно, и этим вы заставляете меня быть тоже откровенным. Во-первых, я протестую против того, что было сказано о второй паре, кроме участия, принимаемого ею к первой. Во-вторых, я объявляю, что Кэт Литтлпейдж может располагать собой, как ей угодно, не заботясь о брате, и я не вижу ни в господине Томе, ни в его семействе ничего, чем мы не должны были бы гордиться. Кажется, что я тоже говорю довольно ясно?