Николай Смирнов - Государство Солнца

— Да там целая гора золота, — ответил Кузнецов. — До того блестит, что смотреть больно.

— Остаёмся! — заревел Степанов. — Кабы не моя нога больная, сейчас бы к горе побежал. Дело решённое, все остаёмся!

Теперь возражать было опасно. Беспойск, Винбланд и Панов тихо о чём-то шептались. Наконец Беспойск поднялся, прикинул на руке камни и сказал:

— Проверить, ребята, надо. Может, не золото.

Но все закричали:

— Золото!.. Золото!.. И тяжёлое и блестит!..

Вся эта ночь прошла в разговорах и спорах. Говорили о том, где дома строить, кто с кем будет жить. Скоблили камни ножами, бросали в костёр. Чуть свет решили двинуться к золотой горе. Только под утро задремали.

Все ещё спали, когда Беспойск вышел из своей палатки и выстрелил один раз из пистолета. Мы вскочили на ноги, он закричал:

— Ребята! Доктор Медер говорит, что это не золото, а обманка.

За ним вышел Панов и начал смеяться:

— По шее вам за такое золото дадут. Будете копать целый год, а на поверку оно гроша не стоит.

Опять все заволновались. Не похоже было на то, чтобы офицеры врали. Хоть они и стремились в Европу, но почему не набрать золота в корабль? Тем более что труда это особого не составило бы. Ещё не успели решение принять, как заговорил Беспойск:

— Ребята! Раз мы все решили здесь остаться и золото разрабатывать, я не возражаю. Только надо это сделать с умом. Прежде всего надо золото проверить у знающих людей. Я считаю, что до Японии плыть отсюда с неделю. Поедемте туда, проверим. Можем, кстати, и меха продать. На вырученные деньги купим лошадей, коров, инструментов, пороху. Вернёмся сюда через месяц, ни в чём нуждаться не будем. Согласны?

План всем этот понравился. Только Чулошников закричал:

— А как наше золото без нас украдут?

Беспойск засмеялся:

— Можно отряд оставить при горе, с пушками.

Все захохотали. Решили план Беспойска принять. Только оставаться на острове никто не захотел. Говорили — ну как золото обманкой окажется! Тогда корабль, чего доброго, и не вернётся. Все захотели ехать в Японию и как можно скорей назад возвращаться.

Потом двинулись смотреть золотую гору. Она находилась за лесом, верстах в шести от нашего лагеря. Гора действительно вся блестела, но трудно было поверить, что всё это золото. Каждый набрал себе в мешок золотых кусков, сколько мог унести, только офицеры ничего не взяли.

Следующие дни спешно готовились к отъезду. Бочонки налили водой, заготовили солонины, набрали разных корней. Почти всю дичь перестреляли на острове. А кто был пожадней, тот целые дни таскал золотые камни от скалы, так что на «Петре» от этого золота пройти было трудно.

Перед отъездом на берегу прибили доску с надписью: «Этот остров, не занесённый на карты, назван Островом Воды. Он открыт кораблём «Пётр» под начальством капитана Беспойска. Экипаж корабля объявляет остров своей собственностью и намеревается образовать здесь колонию. Сейчас корабль находится в плавании в Японию, но скоро оттуда вернется. 21 июля 1771 года».

Все наши сборы были окончены к 22 июля, И утром этого дня мы при хорошем попутном ветре снялись с якоря и пошли в сторону Японии. В глубине души меня не покидала надежда, что на Остров Воды мы не вернёмся.

Тихое тёплое море и стаи летучих рыб над водой. К нашему великому удовольствию, рыбы эти даже падали к нам на палубу, и мы варили из них уху. Никогда так легко не доставалась нам рыба!

Через четыре дня плавания нам стали встречаться рыбачьи лодки. Правда, завидев нас, рыбаки ставили паруса и уходили в разные стороны. Но море с лодками не казалось уже таким пустынным. Надежда, что мы скоро увидим Японию, нас не покидала.

27 июля мы прошли мимо острова, который казался необитаемым. На другой день встретили три корабля с низкими мачтами и маленькими парусами. А ещё через день увидели полоску земли, которая занимала весь горизонт. Капитан сказал нам, что это и есть Япония.

Мы стали ближе подходить к берегу, всё время делая промеры. Наконец лот достал дно. Теперь мы уже видели горы, покрытые лесами, домики на берегу и даже людей. Как мы узнали потом, перед нами был город Узильпачар. Капитан направил корабль в бухту, которая кишела лодочками. Большие странные корабли, не похожие на наш, закрывали от нас берег. Мы стали на якоре посередине бухты. Сейчас же нас окружило множество лодок. В лодках стояли жёлтые полуголые люди, которые кричали испуганно:

— Холланд!.. Холланд!..

По этим крикам мы догадались, что нас принимают за голландцев.

У некоторых японцев в лодках была рыба. Знаками мы показали, что хотели бы совершить обмен. Но ни один японец не поднялся к нам на палубу. По их жестам мы поняли, что, если они дадут нам рыбу, им отрубят голову.

Скоро наступила ночь. Капитан приказал приготовить пушки и выставить на палубу вооружённую охрану. Он говорил, что ночью японцы могут напасть на наш корабль, а нас всех перебить. Но никакого нападения ночью не было. Я несколько раз выходил на палубу и видел только, что недалеко от нашего корабля дежурили две японские лодки. На каждой из них, как глаза волка, горели по два круглых жёлтых фонаря. Японцы перекликались в темноте. На одной из лодок японец тоненьким голосом пел жалобную песню. Утром лодок уже не было.

Мы все поднялись рано. Беспойск, переговоривши с офицерами, решил послать посольство к начальнику города. Он написал письмо на голландском языке, в котором сообщил, что на нашем корабле имеются различные редкие меха и что мы хотим продать их. К письму были приложены соболя, бобры и даже две медвежьих шкуры. С письмом должны были ехать Винбланд, Кузнецов и несколько матросов.

Винбланд надел ниловский кафтан, треуголку и опоясался шпагой. Другой ниловский кафтан надел Кузнецов. Все остальные не имели приличной одежды. Матросы были в грязных рубашках и меховых шапках. Беспойск запретил надевать на берег меховые шапки, так как люди в них были похожи на разбойников. И рубашки он велел надеть чистые.

Пока шло снаряжение посольства, я спустился на нижнюю палубу и сказал Ваньке:

— Ты взял с собой новенький кафтанчик?

— Ну да, взял. Он у меня в узле.

— И кожаные сапоги?

— И сапоги там.

— Вынимай их скорее. Я еду в посольство, надо принарядиться.

Ванька вынул из узла свою одежду и дал её мне. При этом умолял не разорвать кафтанчик, в котором он в Большерецке только в церковь ходил. Я оделся, как барин, и вышел на палубу. Капитан сейчас же зачислил меня в свиту Винбланда, приказал только саблю прихватить. Андреянов тоже надел саблю и поехал с нами. Последним в шлюпку спустился Ерофеев. И ему непременно хотелось побывать в Японии. Шлюпка отошла.

На берегу стояло тысячи две японцев. Все они были одеты в красные, жёлтые, зелёные халаты, и причёски у них на голове блестели, как будто волосы были мокрые. Шляп ни у кого не было. Большинство прикрывало себе головы зонтиками, а некоторые даже веерами. Эти стояли, смешно изогнувшись. Все японцы с нескрываемым любопытством смотрели на нас, пока мы высаживались.