Денис Субботин - Ларец Самозванца

Атака последовала и была не слишком удачна. Шишей, разумеется, опрокинули. Опрокинули и погнали. Но потери могли бы быть и меньше, да к тому же, только опрокинув первый отряд защитников, они со всего разбега, без подготовки и не успев восстановить порушенный строй, врезались во второй. Тут уж вместо правильного боя, в котором любой воин Кириллова отряда стоит десятерых шишей, началась беспорядочная драка, резня. А тут уже преимущество — по крайней мере, численное, было на стороне разбойников. Немало ратников и стрельцов заплатили жизнями, прежде чем внезапный удар подоспевших казаков Турчина помог им опрокинуть разбойников.

Правду сказать, это был последний отряд шишей, оказавший настоящее сопротивление, похожее на организованное. Разгром этого отряда знаменовал собой полный захват крепости. Теперь уже можно было рассыпаться мелкими группами и вылавливать пытавшихся укрыться разбойников. Их тут же и карали: когда — отсекая дурные головы, а если была малая толика времени — по обычаю, подвесив на стене.

…Кирилл, устало отирая пот со лба, отошёл к стене и, привалившись к ней, принялся оттирать саблю от быстро засыхающих кровавых потёков. Сегодня он срубил никак не меньше полудюжины шишей… Вот только удовольствия это ему не принесло совершенно. Какое ж это удовольствие — рубить тупых крестьян, большинство из которых совершенно не умели обращаться с оружием, попавшим к ним в руки. Нет, конечно, некоторые навострились совсем неплохо. Но даже они не могли долго продержаться против воина из детей боярских самого князя Михайлы Шуйского. Семеро… Ещё семь душ, отправленных Кириллом в Рай или в Ад. Ещё семь… Скольких он убьёт сегодня, пока не наступит утро? Скольких — до вечера? А до конца жизни?!

Очень вовремя, отвлекая Кирилла от тягостных раздумий, к нему подошёл тот мальчишка-литвин с непривычным для русского именем Марек.

— Дай мне воинов, сотник! — не попросил даже, потребовал он. — Хотя бы двоих-троих!

— Зачем тебе воины? — удивился Кирилл.

— Пойду выручать своих! — взгляд мальчишки был прям и строг. — Ты ведь не собираешься оставлять их там, где они сейчас есть?

Кирилл на миг задумался… Теперь, когда бой подошёл к концу и всё заканчивается, пора было вспомнить о главной своей задаче — ларце Гришки-Самозванца. Что бы там ни было, ларец должен быть доставлен в Москву… А этот пан, неважно, украинец он, лях или литвин, вряд ли согласится отдать его по доброй воле. И потом…

— Павло!!! — проревел он, набрав предварительно побольше воздуха в усталые, горящие огнём лёгкие.

— Здесь я! — отозвался полусотник, показываясь из какой-то щели и поддёргивая на ходу широкие штаны. — Нужду справить не дадут…

— Справил? — неласково спросил Кирилл. — Тогда давай сюда!

Ещё бурча что-то себе под нос, Павло неспешно подошёл.

— Ну, вот он — я! — сказал хмуро.

— Бери десятка два своих, иди в подвалы. Там, думаю, наши польские друзья отдыхают. Освободи их… оттуда. Понял меня?

— Понял, отчего ж не понять! — пожал плечами стрелец. — Дружба кончается…

— Не обижать! — строго напомнил Кирилл. — Добром попробуем сговориться.

Марека весь этот разговор далеко не порадовал и он уже пожалел, что вообще напомнил московиту про своего господина… Впрочем, выхода всё одно не было — только помощь этого сотника могла дать свободу и пан Роману, и пану Анджею. Кляня всё же свою болтливость, Марек поспешил следом за стрельцами… В спину ему ударил очередной рык сотника:

— Дмитра ищите! И боярыню!

С тех пор, как Ворона — подхватив под руки и опекая, как малое дитя, увели прочь, прошло больше двух часов. Двух часов, которые прошли под ругань пана Романа и озвучивание невыполнимых прожектов пана Анджея. Под конец этих двух часов, ворвавшиеся в камеру, чем-то очень встревоженные шиши увели куда-то казачьего атамана.

— Что-то происходит! — глядя прямо перед собой, негромко сказал мессир Иоганн.

— Что-то… Что?! — сердито переспросил пан Анджей, тщетно пытающийся отчистить грязь от шмата сала, во время драки втоптанного сапогами в пол. Он уже полтора часа разглядывал этот шмат, мучаясь неимоверными приступами голодных спазмов. И каждый раз брезгливость брала верх… Теперь она, кажется, терпела сокрушительное поражение.

— И ты будешь это есть? — поморщился пан Роман. — Помилуй, пан Анджей, да не нём — дерьмо!

— Да? — удивился пан Анджей. — Где? Ах, это… И вовсе это не дерьмо. Это — мышиные какашки… ну, или крысиные. Отчистим, будет как новенький!

— Скажи ещё, как только что срезанный с борова! — сплюнул пан Роман, отворачиваясь…

Спустя мгновение он резко сел, даже про боль забыл.

— Слышите?!

— Что мы должны слышать? — недовольно покосился на него пан Анджей, всё ещё перебарывающий свою брезгливость. — Лично я слышу только, как гуляет ветер в моих кишках! И больше — ничего!

— Я слышал глухой удар! — вежливо улыбнувшись, сообщил мессир Иоганн. — Правда, не уверен… Может, снаружи гроза?

— Была бы гроза, на нас бы уже воды натекло! — мрачно возразил пан Роман. — Видишь — слуховое окно в потолке! Наружу ведёт, однако…

— Ну, бывает же сухая гроза… — заспорил, было, пан Анджей, уже почти собравшись вонзить зубы в шмат… Ну не суждено было ему поесть!

Оглушительный звук выстрела — именно выстрела, тут уж сомнений не было, заставил всех троих, забыв про синяки и раны, вскочить на ноги.

— Стреляют! — удивлённо пробормотал пан Анджей, с сожалением глядя на шлёпнувшееся обратно в грязь сало. — И близко…

— Во дворе монастыря, ты хотел сказать! — вежливо поправил его пан Роман. — Проклятье… Знать бы ещё, кто это!

— Не думаю, чтобы нас порадовало это знание! — флегматично пожав плечами, со всем свойственным ему пессимизмом сказал лекарь. — Друзей у нас здесь точно нет… Или вы думаете, местный воевода, если это он, окажет нам более радушный приём?

— Это вряд ли! — тоскливо вздохнул пан Анджей, а его живот согласно качнулся вверх-вниз. — И уж точно — не покормит!

— Разве что свинцом! — возразил пан Роман. — И хотел бы я знать, не потому ли забрали наверх нашего славного казака, что к монастырю подошли московиты? Ох, что-то больно похоже!

Им пришлось более получаса продолжать гадание без шансов на удачу, прежде чем выстрелы загремели совсем близко, в коридоре, а следом слышны стали и быстро приближающиеся шаги. И голос, слишком знакомый, чтобы сомневаться хотя бы мгновение…

— Пан Роман! — звонко выкрикивал Марек. — Пан Роман, отзовитесь! Это я, ваш Марек!

— Марек!!! — радостно заорал пан Анджей. — Марек, мы — здесь!

Несколько голосов, более низких, мужских, забубнили что-то за самой дверью, потом раздались гулкие удары.