Ефим Лехерзак - Москва-Лондон

— Прошу вас, ваше высочество, — проговорил Томас Грешем, — отведать этот дивный паштет, приготовленный по рецептам древних римлян. Сегодня воскресенье, и Всевышний не так строг… Позвольте вашу тарелку, дорогая принцесса!

— Благодарю вас, сэр Томас, — мягко улыбнулась Мария. — Но я не привыкла к подобным излишествам. Впрочем, сегодня… Сегодня такой день, такой вечер… Первый в моей жизни… Этот стол, так великолепно

убранный, эта дивная музыка… Все вы такие веселые и красивые… Здесь так великолепно, тепло и уютно. Мне так хорошо у вас, сэр Томас, что я, пожалуй, рискну нарушить свои правила. Надеюсь, вас не слишком затруднит налить мне немного самого легкого и не очень сладкого вина? О, сэр Томас, право, не так много! Я ведь еще не солдат королевской гвардии! Благодарю вас. Вы так любезны и внимательны…

Мария все еще не вышла из того состояния восторженной экзальтации, которое она пережила всего час назад. Она смотрела на своего Томаса с таким откровенным благоговением и ничем не прикрытой страстью, что все волшебные чары этого фантастического вечера как-то мгновенно улетучились, и Грешем вдруг явственно почувствовал себя на земле, которая, казалось, оживала под ногами… Он слегка сдвинул брови и довольно сильно наступил под столом на ногу принцессы. Страх отрезвил голову и охладил сердце… Впрочем, так всегда и бывает у мужчин, бесстрашных в погоне за любовью и крайне осторожных, рассудочных и нерешительных, когда до-бьются ее.

Между тем Мария поняла знак Грешема, потушила свой взор и, повернув голову прямо по направлению стола, ни на кого в отдельности не глядя, продолжала:

— Милорды, я надеюсь, вы не станете возражать против того, чтобы первый бокал вина был посвящен гостеприимному хозяину этого великолепного дома? Я так и думала, благодарю вас, милорды. Сэр Томас, ваше здоровье, счастье и благополучие. Храни вас Господь!

Грешем внимательно всматривался в лица своих гостей. Нет, в их сторону, Марии и его, никто не смотрел — все были поглощены выбором блюд

и напитков, над каждым из гостей ненавязчиво сгибался безупречно вышколенный слуга, мастерски исполнявший любое пожелание господина. Не было слуг лишь рядом с обеими принцессами: Томас Грешем заменял слугу Марии, а Уильям Сесил — Елизавете. Нет, Грешем готов был поклясться, что никто не смотрит в их сторону, пока Мария была так опасно неосторожна в словах и так обнаженно откровенна в проявлении чувств. Впрочем, придворным сановником может стать лишь тот, кто в совершенстве владеет искусством видеть не глядя и слышать чем угодно. А сейчас за столом сидели именно такие люди…

Мария, снова надев обычную свою маску, время от времени тоже пронзала лица собравшихся мгновенными молниями-взглядами. Наконец, воспользовавшись моментом, когда Грешем угощал ее каким-то неведомым экзотическим блюдом, Мария коротко, но ярко взглянула на него, едва заметно улыбнулась краешками губ и скорее прошептала, чем сказала:

— Все очень хорошо, не правда ли? Но вам не кажется, что вы закармливаете меня, дорогой сэр Томас? Боюсь, мне предстоит не столь уж праздничная ночь, на которую я, признаться, рассчитывала… Но вы слышите меня в этом шуме, смехе и перезвоне хрусталя под дивные звуки вашего оркестра? — Грешем вновь легонько наступил ей на ногу под столом. — Да, слышите… Я так надеялась на это… Благодарю вас, достаточно, сэр Томас. Но что это за блюдо? Из чего оно?

— Клянусь вам, дорогая принцесса, не имею об этом ни малейшего представления! — с улыбкой лукавил Грешем, очень довольный тем, что Мария направила наконец беседу по вполне логичному в таких случаях кулинарному руслу.

Но эти прозрачные намеки, недвусмысленные, страстные взгляды! Ах, как она неосторожна и смела сегодня! Впрочем, после всего, что произошло совсем недавно, после такого глубокого потрясения, вся в его ликующей власти и всеохватном пламени, с волшебного ложа любви прямо за парадный стол — о, Грешем прекрасно понимал состояние своей возлюбленной и глубоко сочувствовал ей, потому что и сам сейчас испытывал нечто подобное.

Сидевший напротив Грешема сэр Себастьян Кабот проговорил с набитым ртом:

— Чертовски вкусное блюдо! Мне кажется, я не потерял бы аппетита, даже скажи мне кто-нибудь, будто оно приготовлено из корабельной крысы.

— О боже! — Мария в сердцах положила золотую вилку на стол. — Боюсь, вы все еще не сошли со своего корабля, сэр Себастьян!.. Право же, пора бы заметить, что вокруг вас нет ни одного матроса…

— И очень жаль… — пробормотал старый морской волк. — Было бы

с кем переброситься парой-тройкой наших словечек!

— Прошу вас, дорогой дедушка!

— Ну-ну, внученька… Надеюсь, ты не сердишься на меня?

— Ах, разумеется, нет, но…

— Угу… Но все-таки я советую тебе отведать это блюдо.

— Хорошо… О, дорогой сэр Томас, для пробы этого слишком много!

Грешем, несколько успокоившись, по-хозяйски непринужденно, с лучезарной улыбкой оглядел стол и облегченно вздохнул.

Во главе стола восседала строгая и прямая, как всегда, принцесса Мария Тюдор. Напротив нее, спиной к зашторенным окнам, сидела принцесса Елизавета Тюдор. Направо от Марии расположились Томас Грешем и лорд — главный адмирал сэр Говард Эффингемский, а слева — сэр Себастьян Кабот и лорд-дворецкий граф Арондел. Справа от Елизаветы сидели сэр Уильям Сесил и лорд — хранитель печати граф Пембрук, слева — сэр Джон Грешем и лорд-казначей маркиз Винчестер.

Изысканнейшие блюда, диковинные кушанья, редчайшие вина, отборные фрукты, поражающие воображение золотые, серебряные и фарфоровые сервизы, столовые приборы, больше похожие на самостоятельные произведения искусства, драгоценные кубки, бокалы, вазы с изумительными ароматными цветами, хрустальные с золотом люстры на многие десятки больших крученых свечей, великолепная инкрустированная мебель, полотна самых известных живописцев, мягкие итальянские мелодии, льющиеся откуда-то издалека, а потому ласкающие слух, — все это создавало обстановку празднества, умиротворяло души царедворцев и притупляло восприятие ими реальности, каковая победоносно трубила о начале эры всевластия новых хозяев Англии! Грешем очень рассчитывал на усыпляющее воздействие подобных пиршеств.

Гости в основном беседовали парами, общий же разговор за столом долго не клеился. Даже веселая и словоохотливая принцесса Елизавета на этот раз молча и с подчеркнутым удовольствием поглощала блюдо за блюдом, не скрывая своего восхищения поистине царским угощением…

Впрочем, последняя принцесса Тюдор была не слишком-то избалована подобными пиршествами. Пока ее судьбу едва ли можно было назвать более легкой, чем у Марии…