Дэвид Бликст - Короли Вероны

— Бесплодные усилия любви, — заметил Марьотто.

На секунду Пьетро показалось, что голос принадлежит вовсе не его другу.

— Ты о чем?

— Подумать только, она выйдет замуж за этого увальня. Все равно что дочь Цезаря выдать за Помпея. Она настоящая Джулия. С Антонио она погибнет. Он ей не пара.

— Я думал, вы с Антонио друзья.

— Мы с Антонио друзья. Но я лучше знаю. Антонио будет счастлив с любой крестьянкой, лишь бы она штопала ему штаны да рожала всякий год по румяному карапузу. Знатная девушка, получившая образование, с ним насмерть зачахнет.

Это уже не походило на обычные подначки. Мари не сводил глаз с Джаноццы. Неужели все так серьезно? «Знатная девушка, получившая образование» тем временем крохотными глотками пила сдобренную имбирем мальвазию и внимала жениху. Антонио вспомнил о Марьотто и стал искать его глазами, имея в виду позвать и познакомить с невестой. Марьотто усиленно рассматривал дно своего бокала. Антонио пожал плечами и продолжил разливаться соловьем.

У Марьотто было такое лицо, что у Пьетро волосы на затылке зашевелились.

— Мари, что с тобой?

Если Монтекки и приготовил ответ, ответу этому не суждено было прозвучать. Двери распахнулись, и вошли дамы, обедавшие отдельно. Предводительствовала Скалигера: она на правах хозяйки поддразнивала знакомых мужчин и отвешивала комплименты незнакомым, успевая следить за количеством вина в кувшинах и высотой пламени факелов на стенах. Именно она велела принести еще меду для тех, кто предпочитал этот напиток мальвазии; именно она велела унести перебравших во внутренний дворик, где на холоде они бы протрезвели как раз ко второму Палио. Она приблизилась к Пьетро, и юноша отвесил поклон, который долго репетировал дома, держа костыль как баланс.

— Счастлив видеть вас, мадонна, — произнес Пьетро.

— Синьор Алагьери, — улыбнулась Джованна делла Скала. — Знаете ли вы, что являетесь сегодня фаворитом? Все дамы только и говорят, что о вашем большом будущем.

Пьетро покраснел.

— Это недобрая шутка, мадонна.

— Я и не думала шутить! Не меньше полдюжины молодых девиц жаждут узнать вас поближе. А поскольку вы не участвуете в вечернем забеге, они все будут в вашем распоряжении. Таким образом, вы с пользой проведете два часа, в которые ваши друзья будут рисковать замерзнуть насмерть. Я решила, что моя прямая обязанность — познакомить вас с вашими поклонницами. И не вздумайте возражать. Я хозяйка, и вы должны относиться ко мне с почтением.

Джованна одарила Пьетро улыбкой и отошла к другим гостям. Пьетро оглянулся — лишь затем, чтобы обнаружить: Марьотто исчез.

Пьетро с волнением искал среди дам донну Катерину — и не находил. Синьора Ногаролу, казалось, отсутствие жены совсем не волнует. Наконец, когда стало ясно, что больше в залу никто не войдет, Пьетро решил, что его слова не вызовут подозрений.

— Синьор Ногарола, я не вижу донны Катерины.

— Ей неможется, — ухмыльнулся Ногарола, и Пьетро неприятно удивился: как он раньше не замечал, до чего Ногарола похож на медведя. — Однако она так рада, что стала не просто пирожком, а пирожком с начиночкой, что ей и приступы тошноты нипочем.

Пьетро похолодел. Он ни слова не мог вымолвить; от неловкого молчания юношу спас Нико да Лоццо.

— Наконец-то тебе удалось обрюхатить жену! Ты, видно, раньше ей мало внимания уделял.

— А я что? Она сама в спальне запиралась, подпускала меня к себе только по большим праздникам.

— А ты бы взял топор да и снес замок! Что, сам не додумался? — подначивал Нико.

— Ага, а она бы этот топор всадила мне в башку, чтобы впредь не портил резных дверей. Нет, я думаю, спасибо надо сказать ее братцу. — За столом одобрительно загоготали. Кангранде, старательно спаивавший Марцилио, поднял бровь. Баилардино махнул рукой в его сторону и продолжал развивать мысль: — Ну да, это его отродье. Наверно, он задал ее чреву хорошую встряску — тогда-то она и поняла, что местечко занято ублюдком. Так что теперь этому сосуду греха есть чем заняться, мне на радость. Трах-бах — и готово! Она беременна!

Несколько человек обернулись посмотреть на реакцию Джованны, однако та была занята и не доставила публике никакого удовольствия.

Пьетро вернулся к отцу, усердно делавшему вид, что его разморило от вина. Поко куда-то слинял — наверно, подсматривать за игрой в кости. Пьетро безрезультатно искал глазами Марьотто. Взгляд его наткнулся на Антонио и Джаноццу. Увидев девушку, Пьетро выдохнул — целых несколько секунд он не отдавал себе отчета в том, что задерживает дыхание.

Антонио толстым кургузым своим пальцем указал на Пьетро и его отца. Джаноцца проследила за пальцем, поднялась, шурша подолом по тростнику, приблизилась к Данте и застыла перед ним. Антонио не сводил с нее глаз. Полагая, что Данте спит, Джаноцца обратилась к Пьетро.

— Синьор Алагьери, это большая честь для меня. Синьор Капуллетти…

— Антонио, — поспешно поправил Антонио.

Джаноцца улыбнулась.

— Антонио сказал мне, что ваш отец — великий поэт Данте.

— Так и есть. — Ничего более умного не пришло Пьетро в голову. Вблизи девушка казалась еще прелестнее. Глаза у нее были такие синие, что перед ними блекла даже густая синева парчового платья.

— Я читала «Новую жизнь». Мне очень понравилось.

— А «Ад» вы читали?

— Нет, — грустно покачала головой Джаноцца. — Я не смогла его достать.

— Я достану для вас экземпляр, — поспешно сказал Антонио. — Это будет мой свадебный подарок. Пьетро, как ты думаешь, твой отец согласится подписать книгу для нас с Джаноццей?

— Мой отец обожает подписывать книги. — Пьетро заметил, что Данте при этих словах чуть поджал губы. Однако, поскольку он притворялся спящим, пришлось ему играть эту роль до конца. — Я поговорю с отцом, и он назначит вам встречу. Вы просто скажете ему, какую надпись хотите видеть на своей книге. Может быть, он даже для вас почитает вслух. — У Данте на лице ни один мускул не дрогнул.

Пьетро опомниться не успел, как нежные губки прикоснулись к обеим его щекам.

— Большое спасибо, — произнесла Джаноцца. — Я обожаю новый стиль в поэзии — il dolce stil nuovo. — Она прикрыла глаза и тихим голосом начала декламировать:

Внезапно Джаноцца вспыхнула и распахнула свои синие глаза, как будто ее застали за каким-то гнусным делом.

— А дальше я не помню, — произнесла она извиняющимся тоном.

— Прелестное стихотворение, — заверил Антонио. — Кто его написал?