Дэвид Бликст - Короли Вероны

— Леонардино делла Скала, по прозвищу Мастино, — произнес Данте прямо в ухо сыну. — Первый правитель Вероны из рода Скалигеров.

Пьетро вглядывался в лицо Мастино.

— Он не похож на остальных. Он… он производит странное впечатление…

Данте по-птичьи склонил голову набок.

— О нем почти ничего не известно.

— Сегодня утром я видел его надгробие. Там написано: Civis Veronae.

— Что значит «обычный гражданин», — заметил Данте. — В памяти народа остались не столько поступки Мастино, сколько его скромность. Известно, что он взялся переписывать законы. И хотя обычно Мастино называют первым великим Скалигером, он не был правителем Вероны. По крайней мере, официально. Он никогда не занимал две главные должности — те, что занимали все его преемники.

Пьетро оторвал взгляд от фрески и воззрился на отца.

— Какие должности, отец?

Данте помрачнел, как будто в обязанности Пьетро входило на настоящий момент уже разнюхать, чем конкретно занимались Скалигеры на своем посту.

— Capitanus popoli [50] Народный капитан ( ит. ), высшее должностное лицо братства профессиональных союзов (popolo). Избирался на год, состоял на оплачиваемой должности и часто призывался извне. В этом случае должен был привести своих чиновников. В распоряжение капитана popolo предоставлял милицию, составленную из представителей кварталов города или цехов. и Podesta mercatorum. [51] Подеста купцов ( ит. ). Mercadanza вначале представляла собой неполитический союз ремесленников и купцов. Возглавлявший ее podesta mercatorum был часто первым народным капитаном. Все развитие движения popolo имело целью в первую очередь организованную защиту интересов народа в суде, коммунальных органах и учреждениях. Должности эти предполагают совершенно разные обязанности. Они совмещают командование армией с финансовой мощью купеческого сословия, что составляет самую надежную основу любой итальянской семьи. Это лучше, чем быть королем.

Пьетро перевел взгляд на фреску. Нет, не затененное лицо Мастино внушало ему беспокойство, а нечто совершенно другое. Остальных Скалигеров Джотто изобразил в окружении воинов, копья, мечи и алебарды которых были направлены вовне, на невидимых врагов. Мастино же окружали воины, направившие оружие на своего господина.

— Отец, почему мечи направлены на первого Скалигера?

Данте прищурился на фреску.

— Надо же, а я и не заметил. Вот, значит, что тебя смущает. Возможно, художник таким образом намекает на смерть Мастино. Он погиб недалеко отсюда. Они с отцом Баилардино возвращались через Вольто Барборо домой, когда на них напали из засады. Обоих тут же убили. Говорят, что тела их бросили в колодец — в тот самый, что находится за стенами нашего нынешнего пристанища.

Позади кто-то кашлянул, и Пьетро решил, что преградил путь некоему достойному синьору. Когда Пьетро вошел на лоджию, гости посторонились, по великолепной одежде узнав в нем свежеиспеченного рыцаря. Незнакомые мужчины громко поздравляли Пьетро, он махал в ответ и неловко благодарил.

— Эй, Алагьери!

Руку Пьетро стиснуло стальное пожатие, а в следующую секунду он и сам оказался в клещах. Он старался определить, где же видел этого парня…

— Мы встречались сегодня — правда, должен признаться, я был груб. Извини за случай в туннеле.

«Ну конечно!»

— Ничего — я тоже вел себя не лучшим образом. Забудем об этом.

Молодой человек испустил вздох облегчения.

— Отлично. Я боялся, что ты потребуешь сатисфакции, или как оно там называется. Меня зовут Уго де Середжо. — Ладонь Пьетро снова стиснули стальные клещи. — На углу меня ждут друзья — мы решили, что с нас на сегодня соревнований хватит. Присоединяйся! Хочу представить им человека, который спас мне жизнь.

— Какое там спас! Нам обоим просто повезло.

— Спас или не спас, все равно подходи. Очень хочется узнать, каково быть сыном великого поэта.

Тут Пьетро увидел женщину, по которой томился целый день.

— Может, я попозже подойду? Мне надо кое с кем поговорить.

Середжо грубовато потрепал Меркурио по холке.

— Конечно! Мы будем через дорогу, имей в виду. — И Середжо пошел к своим приятелям, в то время как Пьетро и Меркурио направились в противоположную сторону, в дальний конец лоджии.

Катерина делла Скала, в замужестве да Ногарола, сидела поодаль от толпы. Пьетро ожидал увидеть при ней целую свиту, какую привык видеть у Кангранде и Джованны. Конечно, донну Катерину должны окружать прекраснейшие дамы Виченцы, учитывая, сколь умна и благородна она сама. Однако, за исключением одной-единственной молоденькой служанки, рядом с донной Катериной не было ни души — что в условиях битком набитой народом лоджии казалось почти чудом.

На коленях донны Катерины пыхтела и ворочалась причина такой изоляции. Пьетро никак не ожидал, что она привезет малыша в Верону, не говоря уже о том, что покажется с ним на людях — все равно что отвесит Джованне делла Скала пощечину.

«Вот сын, которого ты не смогла родить моему брату, — всем своим видом говорила Катерина, — и я лично его воспитаю. Тебе мы ребенка не доверим».

Супруга Кангранде, напротив, привела на лоджию всю свою шумную свиту. Дамы и синьоры старательно отводили глаза от полной достоинства женщины и ребенка — ребенка, который уже сейчас демонстрировал поразительное сходство со своим отцом.

Катерина от нечего делать болтала с молоденькой служанкой, по-видимому, нянькой мальчика. Пьетро огляделся. К несчастью, Баилардино в непосредственной близости не наблюдалось. Пьетро нужен был спутник, иначе беседа с донной Катериной выглядела бы неприлично, пусть даже только в его глазах.

Помощь пришла неожиданно — от отца. Поэт появился с кубком подогретой мадейры. Посуда здесь была тоньше, чем в пиршественной зале; Данте, например, держал кубок из горного хрусталя, богато украшенный резьбой. Хорошо известное отвращение Кангранде ко всяческим «завитушкам и побрякушкам» ничуть не повлияло на художественный вкус его жены. Впрочем, и на художественный вкус его дворецкого тоже.

— Отец, не желаете ли присесть?

В ответ Данте вскинул бровь, давая понять, что не намерен отвечать на глупые вопросы. Опираясь на костыль, Пьетро повел отца к донне Катерине.

Когда они приблизились, Катерина, улыбнувшись, спросила:

— Пьетро, ты решил разделить со мной изгнание?

Пьетро старательно поклонился. Он вспомнил, как пытался изогнуться в поклоне на ступенях палаццо семейства да Ногарола. Тогда Катерина проигнорировала его потуги — ее больше интересовала рана. Пожалеет ли она его сейчас? Однако Катерина сделала вид, что обиделась на галантный поклон юноши.

— Пьетро Алагьери! Как вы смеете дразнить меня своими светскими замашками, когда видите, что я не могу встать и сделать подобающий моему положению реверанс? — Катерина указала на ребенка, барахтающегося у нее на коленях. — Я решила, раз уж мне нельзя принять участие в светском обеде, буду нести свой крест. Он виноват в моем изгнании и просто обязан разделить его со мной. Вдобавок у остальных гостей теперь есть о чем поговорить.