Иван Алексеев - Завтрашний взрыв

— Он в порядке? Стрелять сможет?

— Естественно, сможет, — пожал плечами Желток. — Михась и во сне, и кверху ногами выстрелит и не промахнется.

Разик с Желтком подошли к Михасю, за ними последовал и Степа. При их приближении дружинник открыл глаза, поднялся на ноги, автоматически встал по стойке «смирно».

— Садись, Михась, — махнул рукой Разик, опускаясь на землю, и обратился к Степе и Желтку: — И вы присаживайтесь, обсудим кое-что.

Ожидая, когда друзья усядутся рядом, Разик поднял с плаща бомбу, взвесил ее на ладони, затем положил на место, взял кинжал, осмотрел.

— Приметный набалдашник, — усмехнулся полусотник, разглядывая венчающую рукоять голову лысого мужика с дразняще высунутым языком.

Разик в ответ тоже показал вражеской башке язык и небрежно бросил кинжал обратно, в кучу других таких же.

— Как ты себя чувствуешь, братик? — обратился он к Михасю.

— К бою готов, — мрачным тоном кратко ответил тот.

— Ты прости, друг, что пришлось тебя головой к брусчатке приложить, — извиняющимся тоном произнес Степа. — А то ты, себя не помня, не ровен час, мог бы меня и убить ненароком!

— Чего уж там извиняться, — печально вздохнул Михась. — Спасибо, друг, что меня от решетки той проклятой оттащил.

— В общем так, бойцы, — прервал их беседу Разик. — Сейчас я, Михась, ну, и Степа пойдем на стену, что напротив Москвы-реки. Михась возьмет дальнобойное ружье, мы со Степой — обычные мушкеты. Когда двое турецких разведчиков, Кудеяр и его сообщник, в коем Степа опознал водоноса, спустятся со стены по веревке и побегут к своим, мы откроем по ним стрельбу. Мы со Степой, естественно, с такого расстояния из мушкетов не попадем, а вот Михась из длинноствольного ружья попасть обязан. Причем в спину водоносу. Причем с запредельной неубойной дистанции, чтобы тот получил в спине поверхностную рану или просто синяк.

— Постой, Разик, — воскликнул Степа. — Какая стрельба? Какой синяк? Если они действительно в том месте, о котором ты говоришь, на стену полезут, то мы просто повяжем гадов, да и все!

— Нет, стражник! Не будем мы их вязать, а, наоборот, дадим уйти. Только водоноса легко раним. Надеюсь, что ордынцы подскочат да его подберут.

— Ничего не понимаю! С какого такого перепугу мы должны вражеских лазутчиков, отпетых злодеев и предателей, восвояси отпустить?! — Степа аж привстал от возмущения. — Они ж пытались в святой обители отца Серафима убить, хотели ворота кремлевские врагу отворить!

— Тебе, Степа, еще не все их злодеяния известны, — чуть заметно усмехнулся Разик. — Пока мы с тобой их возле Тайницкой башни искали, эти самые лазутчики пробрались в Разрядный приказ и похитили там важный список.

— Но… Откуда ты это знаешь? — не поверил своим ушам Степан.

— Я не знаю, я догадываюсь, — скромно ответил Разик.

— А… А что за список? — зачем-то спросил окончательно сбитый с толку стражник.

— Я его не читал, — покачал головой полусотник поморской дружины. — Мне лишь известно, что этот список лазутчики должны обязательно доставить ордынцам. Вернее, своим настоящим хозяевам — туркам.

— Ничего не понимаю! — честно признался стражник. — А ты что скажешь, Михась?

— Я скажу, что наше дело ратное. Приказал начальник поставить синяк злодею — значит, будет синяк, — неохотно пробурчал Михась, недаром заслуживший в Лесном Стане прозвище «уставной дружинник». — И вообще, у меня голова болит. Некоторые тут меня башкой о камни трахнули, а теперь спрашивают, что, дескать, я о том да о сем думаю.

— Ладно, братцы, — улыбнулся Разик. — Сейчас я вам кое-что объясню. Всего-то я и сам не знаю, да мне много знать и не надобно. Вот ты, Степа, говорил, что этого водоноса еще в монастыре заподозрил. А почему?

— Ну, он вертелся там, где ему вроде бы быть необязательно. Да и рожа мне его знакомой показалась. Но я так и не вспомнил, где мог его видеть.

— Вот ведь что спиритус с людьми делает, даже с опытными и сильными стражниками! — притворно огорчился Разик.

— Какой такой спиритус? — изумился Степан.

— Да то хмельное зелье, прозрачное, как вода, которым мы тебя в усадьбе нашего боярина угощали, когда захаживал ты к нам в гости прошлым летом!

— Так я ж с тех пор не то что вашего спиритуса, а вообще ни капли хмельного в рот не брал… — начал было Степа и внезапно воскликнул: — Вспомнил! Вспомнил я того водоноса!

Перед глазами стражника во всех деталях встала картина зеленого густого сада в усадьбе боярина Ропши, большого стола под яблонями. За столом, заставленным угощениями, сидят его новые друзья — поморские дружинники, среди них Михась, Разик, Желток и еще один незнакомый боец не в зеленом, как у всех, а в черном берете. Как же его звали? Лавр? Нет! Не Лавр, а Фрол! Точно, Фрол.

— Вспомнил! Это ж ваш дружинник, Фрол. У него еще шапка была почему-то черная, не такая, как у вас!

— Да где уж нам, — проворчал себе под нос Разик, с некоторых пор слегка недолюбливающий особников.

Впрочем, нелюбовь лихого строевого полусотника относилась к особникам вообще, но никак не касалась Фрола. Персонально к Фролу Разик относился с огромным уважением, признавая его многочисленные, почти невероятные боевые заслуги.

— Ну, вот и молодец, что догадался! — вслух обратился он к Степану. — Фрол действительно от самого монастыря выслеживает турецких лазутчиков, о существовании которых нашей разведке давно известно. Вчера вечером он явился ко мне, и мы наметили план действий.

— Что наметили? — не понял Степа.

— План. По-английски это означает замысел, порядок действий. Например, я был готов к тому, что Фрол бросит мне бомбу с зажженным фитилем. Фитиль был, естественно, достаточно длинным. Он и бросил мне ее почти что в руки. Даже особо стараться не пришлось, чтобы ее поймать.

— То-то мне из толпы агентов вражеских послышался крик «catch!» («лови!»), — усмехнулся Желток. — А еще этот твой удар саблей по рукам, сверху вниз, после левого замещения. Так же не бьют! Там надо рубить сбоку по шее! Значит, ты специально этого лазутчика не убил?

— Молодец, правильно догадался! — с чуть заметной иронией похвалил друга Разик.

— А как Фрол… — попытался было продолжить свои расспросы Желток.

Но Разик его прервал:

— Все, некогда нам разговоры разговаривать. Фрол с Кудеяром вот-вот до стены доберутся. Берем ружья и вперед! А ты, десятник, стой по-прежнему твердо и охраняй ворота. Все поползновения их открыть пресекай огнем на поражение!

— Есть, брат полусотник! — поднес руку к берету Желток.

Уже на ходу, проверяя замок мушкета, Степа задал Разику волновавший его вопрос:

— Так что, получается, мы этому Кудеяру все его злодеяния и предательство простим? Пусть идет себе к туркам целым и невредимым и продолжает Руси вредить?