Анатолий Вахов - Трагедия капитана Лигова

— Наконец-то и вы прибыли, Пуэйль, — проговорил спокойно Дайльтон, подавая руку испанцу. — Пройдемте на террасу — здесь очень тонкие стены.

Из маленького тесного номера гостиницы они вышли на открытую галерею, тянувшуюся вдоль здания со стороны двора. Сюда выходили двери всех номеров. Едва Дайльтон, Джиллард и Пуэйль опустились в плетеные бамбуковые кресла, как из соседних номеров, не обращая никакого внимания на сидящих в креслах, стали выходить японцы. Они проходили мимо с бесстрастным и невозмутимым видом, но Дайльтон по опыту знал, что ни одно слово беседующих не ускользало от их ушей.

— Не обращайте на них внимания, — небрежно махнул рукой Дайльтон, но произносил слова вполголоса. — Значит, вы разыскиваете капитана Удачу?

— О… — только и мог проговорить изумленный Пуэйль.

— Я вам могу дать его точный адрес, — продолжал Дайльтон. — Но должен предупредить, что без моей помощи вы не выполните поручения Совета Лиги гарпунеров.

— Да вы сам дьявол! — воскликнул Пуэйль, поняв, что Дайльтону известно все о цели его приезда.

— Я всего лишь китобой, — спокойно, чуть приподняв левую бровь, сказал Дайльтон. — Волноваться вам нет основания. Мешать я вам не буду, а лишь помогу.

Пуэйль, не удержавшись, фыркнул. Не такой Дайльтон человек, чтобы помочь другому без выгоды для себя. Президент компании догадался, о чем думает испанец, и объяснил:

— Лигов мне тоже мешает… — Он поднялся с кресла. — Отправитесь к нему на «Ирокезе». Судно вам, надеюсь, знакомо. — Последние слова Дайльтон произнес с явной издевкой. Лицо Пуэйля вспыхнуло, ноздри расширились, и он шумно задышал, яростно смотря на Дайльтона:

— Не стоило бы этого говорить, Дайльтон!

— Я не думал, что вы сентиментальны, — презрительно бросил президент компании и обратился к Джилларду: — Познакомьте сеньора Пуэйля со здешними Венерами и дарами Бахуса.

Вечером Пуэйль оказался в каком-то домике, вблизи гостиницы. Комната, в которую его и Джилларда ввел старый японец, была почти пуста, не считая низкого столика да ширмы с яркими, вышитыми по шелку аистами, за которой виднелась циновка, прикрытая тонким одеялом.

По комнате бесшумно засновали две молодые японки. На столе появились бутылки и маленькие черные лакированные чашечки с кусочками рыбы, крабов и какой-то безвкусной зеленью. Пуэйль налил себе в широкую чашку без ручки желтоватой водки — сакэ и залпом выпил. У водки был странный аромат, незнакомый Пуэйлю. Он недовольно пожевал губами. Все в этой стране странное — и люди, и прически женщин, и дома, в которых приходится сидеть на циновках, неловко согнув ноги, и эта слабая водка… Японка, сидевшая рядом, по его лицу заметила, что Пуэйль недоволен, и, часто кланяясь и улыбаясь, вновь наполнила чашку, проговорив что-то ласково нежное. Пуэйль посмотрел на ее сильно нарумяненное лицо и встретился с японкой взглядом. Темные глаза девушки были покорно-печальные, ожидающие и согласные на все, чего бы ни хотел посетитель. «У меня глаза такие же», — пронеслась в голове Пуэйля обжигающая мысль, а за нею была бесконечная темнота, бездна, ничто… Он торопливо потянулся к водке и, жадно припав к чашке, пил крупными булькающими глотками…

…Проводив Лигова и его суда, Ясинский отправил Тернова на небольшой шхуне торговать с прибрежными туземцами, а сам через несколько недель вышел на китайской шхуне из бухты Золотой Рог в Японию. Старенький небольшой парусник с трюмом, набитым отборным лесом, который Владислав Станиславович намеревался сбыть по выгодной цене в Японии, что он уже не раз делал, медленно шел на восток. У Ясинского было достаточно времени, чтобы подготовиться к первой встрече с Дайльтоном. Владислав Станиславович с удовольствием думал о том, что он предстанет перед президентом китобойной компании не с пустыми руками, и это наверняка поможет ему выторговать для себя кое-что. Пока — немного, надо только начать. Владислав Станиславович никому не признавался в своих далеко идущих мечтах. Почему бы ему не стать компаньоном в деле Дайльтона? Как-никак, добыча китов ведется в русских водах, и никто не сможет помешать ему, Ясинскому, при желании завести свои китобойные суда, свой промысел и даже взять к себе на службу Лигова, выйти на международный рынок.

Ясинский даже зажмурился при этой мысли — настолько она показалась ему заманчивой и осуществимой. Большая уверенность овладела Ясинским, и остаток пути он уже чувствовал себя чуть ли не на равной ноге с Дайльтоном.

Джиллард, встретивший коммерсанта, хорошо его зная, сразу заметил перемену в Ясинском, уловил в разговоре нотки самоуверенности, важности и усмехнулся про себя: президент не любит приказчиков с манерами хозяев.

Советник не ошибся в своем шефе. Встреча и знакомство с Дайльтоном произошли совершенно не так, как рисовал себе их Ясинский, и обескуражили его.

Когда Владислав Станиславович в сопровождении Джилларда неторопливо, с достоинством, но с дружелюбной улыбкой вошел в кабинет Дайльтона, президент поднялся из кресла лишь после того, как Ясинский оказался у стола. Крепко, почти до боли пожав пухлую руку Ясинского, президент сухо, сдержанно поздравил его с благополучным прибытием и, первым опустившись в кресло, пригласил сесть.

От такого приема улыбка сошла с лица коммерсанта, но он все еще пытался начать полудружескую-полуделовую беседу, как это делают люди одинакового положения, компаньоны.

Дайльтон, глядя в упор на Ясинского своими холодными серыми глазами, не обращая внимания на многословное вступление Владислава Станиславовича, словно тот ничего не говорил, требовательно спросил:

— Когда Лигов вышел на промысел?

Ясинский точно споткнулся, краска бросилась в лицо от неучтивости президента, но ответить надо было. Тут же Дайльтон задал второй, третий вопрос, и с каждым ответом Ясинский становился все менее уверенным. Он терял те преимущества, которые, как ему казалось, были у него, и все больше чувствовал себя в положении служащего, который держит отчет перед хозяином. Кроме того, у Ясинского появилось беспокойство и даже тревога от того, как президент принимал его сообщения. Лицо Дайльтона было по-прежнему замкнутым, холодным. Дайльтон держался так, точно он был недоволен тем, что говорит Ясинский.

Владислав Станиславович протянул президенту карту с пометками, перенесенными с карты Лигова. Тот развернул ее и, быстро, незаметно окинув взглядом, еще раз подумал о капитане Удаче, как отличном моряке. Остался он доволен и Ясинским, но, не подавая вида, небрежно отодвинул карту в сторону и спросил:

— Пришли из России новые военные суда?

— Нет, — помотал головой Ясинский. — Даже пока и не слышно об этом.