Шарль Монселе - Женщины-масонки

Так размышлял Филипп, расставшись с Амелией.

Он вышел из дому и побрел куда глаза глядят; ему необходимы были воздух и движение.

Ему никогда еще не приходилось вступать в серьезную борьбу с женщиной. И он был не только встревожен, но еще и немало удивлен.

А кроме того, в глубине души он считал себя униженным.

Это унижение было тем глубже, что в этой борьбе он не ощущал себя сильной стороной.

Он знал, что Марианна располагает необычными и могучими средствами, таинственными возможностями. Он вспоминал слова, которые она обронила в бреду, моля его о любви; благодаря этим словам он понял, что ей помогают мстить другие женщины.

Воспоминание об этом усилило его страх.

Он чувствовал, что судьба его в руках не одной Марианны, а целого круга незримых врагов.

Положение было серьезным.

Филипп шагал по Елисейским Полям под тем серо-желтым небом, которое, казалось, по праву должно было бы простираться только над Британскими островами.

Он шел так, как идут люди, которые не думают о том, куда идут, другими словами, он шел то слишком быстро, то слишком медленно.

Дойдя до проспекта Мариньи, он столкнулся с каким-то человеком, закутанным в меха.

Это был господин Бланшар.

После того, как обстоятельства свели господина Бланшара и Филиппа Бейля на морских купаниях в Тет-де-Бюше, их отношения, сперва несколько прохладные, незаметно сделались непринужденными, как это всегда бывает у светских людей, когда они в конце концов обнаруживают друг в друге людей умных.

В Париже они встречались всюду. Филипп считал господина Бланшара примечательной личностью, а господин Бланшар, со своей стороны, смотрел на Филиппа как на человека, которому не хватало лишь некоторой благожелательности, чтобы стать выдающимся человеком.

Встретившись лицом к лицу с Филиппом на Елисейских Полях, господин Бланшар после обычных приветствий сказал:

– По вашему лицу я вижу, что мой костюм вас удивляет…

– Нет, что вы!

– …И что эти меха, по-вашему, придают мне весьма оригинальный вид.

– Ни в малой мере!

Читатель, быть может, помнит, что господин Бланшар всеми силами старался избежать упреков в оригинальности.

– Гм… Вы неискренни,– сказал он Филиппу.

– Уверяю вас…

– В таком случае вы сами оригинал, коль скоро вы одеваетесь не так, как я!

– Весьма возможно, господин Бланшар,– самым серьезным тоном ответил Филипп.

– Вы поднимаетесь по Елисейским Полям?

– Сам не знаю.

– Как это – не знаете?

– Да, не знаю. Я шел куда глаза глядят, когда мы с вами встретились.

– Куда глаза глядят? В таком случае позвольте мне пойти вместе с вами.

– Буду очень рад,– отвечал Филипп.

– Я думал, что в наше время, кроме меня, уже никто не пойдет куда глаза глядят.

– Почему же?

– Потому что я – по крайней мере, с точки зрения света,– бездельник, хотя у меня самого другая точка зрения. Но вы – государственный деятель!…

– Так что же? Разве государственные деятели не ходят куда глаза глядят?

– Очаровательно! Прелестно! Это в духе господина Скриба!… [73] Эжен Скриб (1791– 1861) – французский драматург, автор комедии «Стакан воды». Ну, а новобрачные?

– В том-то и дело,– сказал Филипп.

– Я не улавливаю вашей мысли.

– Ах, господин Бланшар! Вы ищете захватывающих волнений, сильных ощущений, и вот, я хочу указать вам путь, для вас, быть может, новый.

– Я превратился в зрение.

– Завяжите за кулисами какого-нибудь театра интрижку с одной из тех обворожительных женщин, которые благодаря двойной жизни – жизни в свете и жизни в искусстве – обрели двойственную сущность, заведите интрижку с какой-нибудь певицей или балериной.

– С Жизель или с Нормой?

– Попытайтесь тянуть эту интрижку год-полтора; на первых порах она покажется вам чарующей, как опера, и легкой, как балет; потом внезапно покиньте предмет вашей фантазии…

– Пока что все, о чем вы говорите, вовсе не трудно.

– …Не развязывайте узел, а разрубите его…

– Подобно Александру Македонскому…

– …Не обращайте внимания ни на взрывы ярости, ни на потоки слез, останьтесь холодным и сверкающим, как сталь клинка. Ну а потом…

– Ага! Посмотрим!

– …Потом, через некоторое время, женитесь на маленьком, прелестном создании, не имеющем понятия ни о жизни, ни о ненависти; попытайтесь удалиться вместе с ним в чудесное и недоступное убежище, о котором мечтает каждый мужчина, проживший половину жизни; скажите себе твердо, что с событиями прошлого вас уже не связывает ничто, решительно ничто, даже воспоминания; убаюкайте себя этой уверенностью… О, каким жестоким будет ваше пробуждение!

– Это мне известно,– сказал господин Бланшар.

– Не думаю.

– Вы попросту пересказали мне новыми словами старую драму, старый роман или старый водевиль под названием «Жена и любовница».

– Это верно, но как много вариантов у этого вечного сюжета!

– Вы правы: месть женщины особенно утонченна и совершенна.

При этих словах Филипп затрепетал.

– Значит, очень трудно окончательно порвать с прошлым?– спросил он, словно разговаривая с самим собою.

– Это не только трудно – это совершенно невозможно,– ответил господин Бланшар.

– Невозможно?

– Человек никогда не начинает жизнь сначала – он продолжает ее.

За этими словами последовало минутное молчание, в течение которого господин Бланшар украдкой вглядывался в выразительное лицо Филиппа Бейля.

Пройдя шагов двадцать, он обратился к нему со словами, в которых симпатия и сдержанность растворились в величайшей благовоспитанности.

– О причинах вашей тревоги догадаться, быть может, легче, чем вы думаете. Хотите, я попробую это сделать?

Филипп заколебался.

– Нет, не сейчас,– ответил он, поблагодарив господина Бланшара вымученной улыбкой.

– Как вам будет угодно. А я с удовольствием предоставил бы в ваше распоряжение мой скромный опыт. Вы избавили меня от весьма неприглядной роли; я ваш должник.

– О господин Бланшар! При всей вашей проницательности вы сейчас ошиблись!

– Как так?

– Уже несколько минут я только и думаю о том, чтобы как-нибудь изыскать способ попросить вас об одном одолжении!

– Об одолжении?

– Да, господин Бланшар.

– Какого рода?

– Речь пойдет… если вы не возражаете… о музыке…

– Пусть будет музыка. Я всецело к вашим услугам.

– Моя мысль… вернее, это мысль, которая пришла мне в голову сейчас, сию минуту,– сказал Филипп.

– А-а!

– Вы ведь были в России?

– На эту мысль вас навели мои меха.

– Нет, нет!

– Я был всюду.

– И у вас, конечно, сохранились связи с Санкт-Петербургом?

– У меня их множество.

– Знакомы ли вы с генералом Гедеоновым?