Дороти Лаудэн - Меж двух миров

Мгновение спустя она уже была в седле своего коня и галопом гнала из города, сделав лишь короткую остановку у кафе Грейс.

Микаэла догадывалась, куда ей надо направляться. В лесу и горах было несколько мест, где Салли соорудил себе что-то вроде времянок и где останавливался, когда уходил на охоту или расставлял свои ловушки. Найти его можно, для этого достаточно будет объехать одну за другой все его стоянки.

К счастью, ей не пришлось долго его искать. Неподалеку от луга Орхидей она заметила слабо курящийся дымок. У костра, подстелив шкуру, лежал Салли. Он зарылся головой под локоть, рядом с ним лежала его овчарка и время от времени лизала руку своего хозяина.

— Салли! — Микаэла бросилась к нему, опустилась около него и осторожно положила его голову к себе на колени. — Почему ты ничего мне не сказал об этом?

— Я не ожидал, что будет так плохо, — слабо отозвался Салли.

— Когда это началось? — спросила доктор Куин. Салли приглушенно застонал.

— Несколько дней назад… Это всегда начинается с ухудшения зрения. Перед глазами все плывет. Но не беспокойся, это всего лишь головная боль.

И он снова прикрыл глаза ладонью, защищаясь от света.

Микаэла раскрыла свою сумку.

— Это не просто головная боль, — внушительно сказала она, — это мигрень, и тут необходимо лечение. Вот, — она достала два маленьких бумажных пакетика, — примешь этот порошок и будешь пить отвар вот из этих трав.

И она повесила над огнем котелок с водой.

— Не хлопочи. Лучше оставь меня одного. Я не хочу быть тебе обузой, — отмахивался от нее Салли.

Микаэла любовно отвела с его лба прядь волос, слипшуюся от пота, и приблизила к нему лицо.

— Ты никогда не будешь мне обузой, — прошептала она и нежно поцеловала его веки, прикрытые от боли. — Я останусь с тобой, пока это не пройдет.

— Но это… это может продлиться и несколько дней, — ответил Салли. — А что тогда будет с детьми и с больницей?

Микаэла нежно приложила к его губам палец.

— Дети и одни управятся, кроме того, они знают, что я у тебя. А клиника и закрытой постоит.

— Микаэла, не можешь же ты ради меня бросить все! — беспокоился Салли. — И ведь до сих пор я всякий раз…

— А на этот раз все будет иначе, — ласково перебила его Микаэла. — Теперь я знаю, что имел в виду Танцующее Облако: твою болезнь. Поэтому…

Но ей не пришлось довести фразу до конца, поскольку Салли взял ее руку и с легким стоном провел ею по своей разгоряченной голове.

В городе продолжались приготовления к свадьбе Хореса и Майры.

Микаэла, прежде чем пуститься на поиски Салли, незаметно попрощалась с детьми в кафе Грейс и поручила Колин до ее возвращения присматривать за больницей.

Колин и Мэтью как раз возвращались из кафе в клинику, как вдруг из помещения почты до них донеслась словесная перепалка.

— Но, Хорес! — кричала Майра, и в ее голосе слышалось отчаяние. — Почему же мы должны праздновать нашу свадьбу так, как этого хотят другие?

— Но это же совсем не так, — пытался уговорить свою будущую жену Хорес. — Они хотят доставить нам радость, и каждый старается, как может.

— Да это я все понимаю. Но я не могу взять в толк, почему мы на собственной свадьбе должны есть рыбный суп и кролика, если ты уже сейчас знаешь, что тебе после такого обеда будет дурно! Что я буду делать в брачную ночь с больным женихом?

— Я тоже говорил Грейс, что я бы лучше съел запеканку из рубленого мяса, — ответил Хорес. — По мне, так лучше фальшивый заяц, чем настоящий кролик, — пошутил он.

Но Майре было не до шуток.

— И миссис Дженнингс собирается обрядить меня в свое платье. Ты его уже видела? — повернулась она к Колин, которая вместе с Мэтью стояла в дверном проеме.

— Да, я видела, — ответила Колин. — По-моему, очень красивое. И Дороти с ним столько возится, подгоняет его.

— Ну вот, — сокрушенно сказала Майра. — Все стараются. И ты находишь, что мне пойдет глухое, закрытое платье? Да к тому же еще и белое? Ведь все прекрасно знают, что невеста не… — Она смолкла и опустила голову. — Все будут смеяться.

— Майра, ты будешь выглядеть чудесно, — утешал ее Хорес. — Никто не будет смеяться!

— Нет, так выходить замуж я не согласна! — воскликнула Майра, и глаза ее наполнились слезами. — Я хочу надеть то розовое платье, которое сшили к моей свадьбе девушки из салуна. Всю мою жизнь мне приходилось делать то, что велели другие. Хэнк распоряжался мной, как хотел! В конце концов, могу я начать новую жизнь так, как нравится мне? Или уж тогда давай все отменим!

Она вскочила и, всхлипывая, выбежала вон.

— Хм! — Мэтью смущенно вздохнул, а Хорес как громом пораженный опустился на свой табурет. Судя по выражению его лица, он никак не ожидал от своей невесты такого проявления темперамента. — Я считаю, что Майра права. Стоит только представить, что нам с Ингрид тоже придется подстраиваться под всех…

Но телеграфист покорно пожал плечами:

— Но не можем же мы отталкивать людей! Если бы не упрямство Майры!

И он уронил голову, беспомощно качая ею из стороны в сторону.

Ночью головные боли Салли усилились. Он до утра ворочался и метался рядом с Микаэлой, и ей было ясно, что он ни на минуту не сомкнул глаз. Но она уже не знала, что делать. Все предписания научной медицины она выполнила, и они не принесли больному облегчения.

С утра ей вспомнились слова Танцующего Облака о том, что следует лечить человека в целом, и она уже не могла отделаться от этой мысли. Ах, знать бы еще средство для такого лечения!

— Салли, а как тебе помогал Танцующее Облако, когда боли обострялись?

— Он устраивал мне потогонное лечение, — ответил больной.

— Тогда мы так и сделаем, — решила Микаэла. — Ложись в вигваме. А я буду носить тебе горячие камни.

Микаэла орудовала двумя деревянными палками, как щипцами. Она наносила от костра горячих камней, расположила их в вигваме в виде круга и полила водой, принесенной из близлежащего ручья. Камни зашипели, и вигвам наполнился горячим паром. Эту процедуру Микаэла повторила несколько раз, а потом ушла, оставив Салли одного в парном тепле.

Неподалеку треснула ветка, Микаэла вздрогнула, и ей показалось, что она чувствует на себе чей-то взгляд. Но она подавила в себе желание оглянуться и поискать наблюдателя. Да кто во всем свете мог бы подсматривать за нею в этой глуши? Кого она могла интересовать? Просто даже смешно подумать. Она при всем желании не могла бы назвать никого, кто имел бы хоть какой-то повод шпионить за ней. Ни среди жителей города, ни среди чужих, и уж никак это не мог быть Эндрю Стросс. Но почему присутствие этого человека или даже просто мысль о нем всегда ввергали Микаэлу в бесплодные раздумья?