Андрей Орлов - Харбинский экспресс

— Что строжайше запрещено, — докончил полковник.

— Доктор? Иван Алексеевич? — переспросила мадам. — Он, должно быть, напутал. Это человек ученый, рассеянный. Мне об опии ничего не известно.

Грач прямо залюбовался выдержкой этой женщины. Нет, какова натура!

— Вполне допускаю, — сказал он. — Возможно, доктор и впрямь большой путаник. Н-да… Наплел черт-те что про ваших гостей. Сказал, будто бы вы, по просьбице некоего известного вам офицера, держали вчера наверху каких-то гостей под замком. А после с кем-то из них приключился казус. Неприятности со здоровьем. Нешуточные. Так что желудок пришлось промывать.

— Что вы мелете! — воскликнула мадам Дорис, приподнимаясь. — Какой офицер? Какой желудок? Да вы в своем ли уме?!

Грач покачал головой.

— Ум не шапка, чужой не наденешь. А насчет гостей — в точности. И официанты сие подтверждают. И доктор не такой уж путаник, нет. Я ведь по службе знаю немало секретов. Чужих. Вот и о вашем Титове наслышан. Увы, сведения далеко не лестные. Пошаливает доктор. Седина бороду, а бес-то в ребро… Хе-хе. Вообразите, посещает некий притон, опиекурильню. Да еще и в содомии замечен. Но — небезнадежен. Поговорили мы с ним — и, представьте, раскаялся! Не хочу, говорит, во грехе. Словом, во всем повинился.

— Ничего не понимаю, — сказала мадам, опускаясь обратно. — Потрудитесь объяснить толком.

Грач посмотрел сочувственно.

— Пожалуйста. Вчера утром к вам прибыли гости. Некий офицер с тремя спутниками. Один по виду железнодорожный чиновник, второй, судя по всему, негоциант, а третий — старше их всех — отставной военный в немалом чине. Подчеркиваю: по виду. Все это общество пробыло в зале с час, а после офицер отправился в номер к барышне, а трое спутников его (по его же распоряжению) были посажены наверху под замок. Там с кем-то произошли телесные неприятности. И ему была оказана медицинская помощь. Факт несомненный, проверенный лично: в комнате найдены, прошу прощения, следы рвотных масс, а также израсходованный желудочный зонд. Помещение осматривал вместе со мной ваш эскулап, и он в любой момент может сказанное подтвердить.

Поскольку сам доктор Титов никого там не пользовал и даже не поднимался наверх (во всяком случае, он так утверждает), медицинские манипуляции проводил кто-то из упомянутой троицы. Думаю, тот самый железнодорожный служащий — он, вероятно, врач и состоит при дороге.

После того как с бедняжкой Лулу приключилась беда, трое гостей с офицером воссоединились и спешным порядком покинули заведение. Такая вот диспозиция. Хочу добавить: доктор Титов мои слова готов письменно подтвердить. Чем, кстати, в данный момент и занят.

— И это правильно, — сказал полковник Карвасаров. — Ему, может, послабление от закона выйдет. Или даже вовсе власть сквозь пальцы на его проступки посмотрит. Но вас, Дарья Михайловна, это не касается. Для вас начинается эпоха весьма неприятная.

— Это почему же? — спросила мадам. — Ведь доказательств никаких нет. Одни только слова.

— Верно. Поэтому ваше заведение я намерен закрыть. До прояснения дела. Имею на то полномочия.

Мадам задумалась.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Что вас интересует?

— Все относительно упомянутых гостей.

Мадам Дорис снова взяла папироску, мундштук — но курить не стала. Повертела в пальцах и отложила в сторону.

— Офицера я знаю. Это штаб-ротмистр Володя Агранцев. Впрочем, может, фамилия выдуманная. Жил он, верно, в «Метрополе». И у нас здесь часто бывал. А появился с полгода назад. Он фронтовой офицер, говорил, что служил у генерала Келлера в Сибирском корпусе, дрался под Ляояном. Я ему верю.

Мадам помолчала.

— Появился у нас он в конце прошлого года, в декабре. И стал постоянным гостем. Мы с ним подружились. А потом он однажды предложил опий.

— И вы сразу согласились? — спросил Карвасаров.

— Да.

— Интересно. Вы не знали, что поступаете противузаконно?

— Разумеется, знала.

— И все же решились?

— Решилась. Но прибытка мне с того не было почти никакого. Одна докука.

— А для чего ж тогда?

Мадам вздохнула.

— Потому, что эта пакость в моду вошла. Средь гостей, — пояснила она. — Говорили мне множество раз. Обиняком, а в последнее время так и прямо. Да только не хотелось самой искать. А когда Володя предложил — согласилась.

— Понятно.

— Не думаю, что вам действительно все понятно, полковник, — сказала мадам Дорис. — Я ведь предвидела ваше здесь появление. С того самого дня, как ротмистр мне стал опийный порошок возить. Знала, что непременно все выйдет наружу. И, как видите, не ошиблась.

— Похвальная прозорливость, — заметил Карвасаров. — А откуда ваш ротмистр брал свой товар, не знаете?

— Отчего же не знаю? Он не скрывал. Из Петрограда возили.

— Кто?

— А вот этого сказать не могу. Знаю лишь, что — дамы. Возили транссибирским экспрессом, в пульманах, в тайниках. Деньгам эти особы счета не знают, моралью не обременены, и потому ничего невозможного для них нет.

Полицейские переглянулись. Грач подумал, что рассуждения насчет морали в этих стенах слушать довольно забавно. И даже подумал: сейчас полковник укажет хозяйке. Но у Карвасарова имелось, видать, особое мнение. Он произнес:

— Отчего это ротмистр после пожара сразу к вам прикатил?

Дорис удивилась:

— А куда ж еще? Здесь у него почти дом. Он, кстати, очень раздраженный приехал.

— Так вы его все-таки видели?

— Верно.

— И что он сказал?

— Володя был взволнован. Сообщил, будто на него готовили покушение. И что подозревает он будто своих спутников. А потому просил подержать их пока под замком.

— Пока?..

— Да. Хотел собственное следствие провести. Сказал — сутки потребуются. Ну а потом…

— Понятно. После происшествия сделалось очевидным, что спутники его ни при чем. Кстати, кто они?

— Постояльцы из «Метрополя». Со сгоревшего этажа.

— Вот оно что… — сказал полковник. — Может, у вас тут опять на него покушались?

— Кто?

«Ох! — мысленно вскричал Грач. — Ай да Мирон Михайлович! Вот уж в точку попал. Кто-то в заведении Дорис хотел докончить начатое в „Метрополе“. Верно! А Лулу, должно, подвернулась случайно. Блеск!»

— Кто? — переспросил Карвасаров. — Вот это я и хочу выяснить.

— Очень на это надеюсь, — сказала мадам Дорис. — Если я ответила на ваши вопросы, не будет ли мне позволено заняться делами?

— Не будет, — ответил полковник. — Ввиду известных обстоятельств ваше заведение с сего часу закрыто.

— Как угодно, — вымолвила мадам. — Только прошу вас обязать ваших людей соблюсти здесь надлежащий порядок. И чтоб никаких самочинных шагов!

— Вы, Дарья Михайловна, несколько увлекаетесь. Я вам не подчинен.

— Как сказать. Я полагаю, что очень скоро вам ваш собственный запрет отменить придется. Сверху на это непременно укажут. Поверьте, я знаю, что говорю. И учтите: все сказанное мною было доверено вам приватно. По дружбе. А в суде я от всего откажусь. Да и не будет его, суда-то…