Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана

Поскольку Колону не раз уже приходилось выслушивать эти и подобные им возражения, он только пожал плечами:

— Все в моем путешествии было вызвано необходимостью торопиться, но, с божьей помощью, все это будет осмотрено на досуге.

После его возвращения из нового путешествия, которое подготавливается с большой тщательностью и будет щедро снаряжено, они побеседуют, если господу будет угодно сохранить их живыми, и о Великом Хане и о его богатейших владениях. Трюмы его кораблей будут до самых люков набиты золотом и азиатскими пряностями, как бывало некогда во флотах царя Соломона при их возвращении в свои гавани.

Адмирал, не желая задерживать сопровождавших его сеньоров, распрощался с Акостой, но, прежде чем разойтись, доктор привел свое последнее возражение:

— Я считал, что, если плыть прямо на запад, Азия должна находиться значительно дальше. Не могло ли случиться, сеньор адмирал, что вновь открытые острова принадлежат к совершенно новому свету, к той части земли, которая много веков дожидалась того, кто наконец должен был открыть ее?

Дону Кристобалю эта гипотеза показалась настолько нелепой, что, сочтя сказанное Акостой порождением зависти и досады, он не дал себе труда возражать.

Снисходительно улыбаясь, он раскланялся с лекарем и направился к знатным идальго, все еще ожидавшим его, почтительным и исполненным восхищения, — почетной свите, льстившей его тщеславию победителя.

Акоста двинулся в противоположную сторону. Он шел с задумчивым видом, продолжая мысленно развивать высказанную им Колону гипотезу.

Если земли, обнаруженные доном Кристобалем, не являются частью Азии, а принадлежат к неведомому дотоле континенту, то человек, которого окружают таким поклонением и которым так восхищаются, ничего, в сущности говоря, не открыл.

Колон хотел добраться до Индии, до восточного побережья Азии, а на эти никому не известные земли наткнулся либо случайно, либо по воле судьбы — ведь он их совсем не разыскивал.

Это была находка, или инвенция, как тогда говорили, а вовсе не открытие.

А открытие и находка — вещи весьма различные.

Занимаясь с 1910 года, иначе говоря — на протяжении восемнадцати лет, загадочной фигурой Колумба, я могу утверждать, что прочитал все написанное о нем хронистами той эпохи и авторами наиболее значительных сочинений последующих веков. Как явствует из текста романа, напечатанное в кавычках — отрывки из писаний самого Колумба или людей его времени, и в моем следующем романе «Рождение Америки», описывая последние годы знаменитого адмирала, я буду придерживаться того же метода.

О Колумбе как лице историческом можно говорить лишь начиная с 1486 года, то есть с момента, когда он появился в Испании. О годах, проведенных им в Португалии, известно крайне немного, да и то не вполне достоверно. Что касается его жизни до прибытия в Португалию, то о ней мы знаем лишь то, что пожелал рассказать о себе сам Колумб или что невольно прорвалось, у него и письмах и разговорах. И все это настолько полно всяких противоречий, настолько смутно, что вызывает сомнения в правдивости адмирала даже у тех, кто готов восхищаться им как личностью сверхчеловеческой.

Среди исторических персонажей можно назвать лишь очень немногих, чья судьба была сходна с судьбой Колумба, окутанного как при жизни, пока он не достиг зрелого возраста, так и после смерти непроницаемой тайной. Да и сейчас никто не в состоянии установить с неопровержимою достоверностью, где именно он родился и, что случается значительно реже, какая из его могил подлинная.

И раньше бывали великие люди, которым приписывали несколько родин, и спор о том, которая же из них настоящая, в некоторых случаях продолжается и поныне. Но Колумб, помимо многократного своего появления на свет божий, отличается еще одной поразительною особенностью: скончавшись, он оказался наделенным двумя телами, как если бы он был погребен в двух могилах, чего, полагаю, не случалось ни с одной исторической личностью.

В одной лишь Италии притязают быть родиною Колумба Генуя, Саона, Куккаро, Нерви, Пруделло, Онелья, Финале, Квинто, Палестрелла, Альбисоли и Кочерия.

Город Кальви на острове Корсика также считает его своим сыном, и доводы корсиканских историков в пользу этого многочисленны.

Кроме того, немало испанских авторов предполагают, что он был испанцем. Одни настаивают на том, что он уроженец Эстремадуры и потомок знаменитого раввина из Картахены дона Пабло де Санта Мария, перешедшего впоследствии в католичество, друга папы Луны — героя моей повести «Морской папа» — и, под конец жизни, бургосского архиепископа, причем и его сыновья были епископами в разных местностях Испании. Другие, и таких большинство, называют его уроженцем Галисии, точнее — провинции Понтеведра, добавляя, что мать адмирала была еврейкой.

Достойно упоминания, что считающие Колумба испанцем все как один наделяют его еврейским происхождением, чем и объясняют стремление дона Кристобаля окружать себя тайной: таким образом он надеялся избежать преследований и неприязни, сопровождавших в те времена всякого, в ком текла еврейская кровь.

Итак, мы насчитываем одиннадцать итальянских родин Колумба, одну корсиканскую и две испанских — всего четырнадцать.

Он умер в Италии, но тело его спустя многие годы было перевезено в Новый Свет, на остров, прозывавшийся в те времена Эспаньолой (Гаити или Сан Доминго), и предано погребению в кафедральном соборе города Сан Доминго.

В 1795 году, после уступки французской республике, в соответствии с базельским договором, испанской части этого острова, или, иначе говоря, территории нынешней республики Сан Доминго, было решено увезти отсюда Колумба и после тщательных разысканий, многочисленных нотариальных актов и церемоний оно было торжественно водворено в кафедральном соборе Гаваны. В конце XIX столетия, после того как Испанией была признана независимость Кубы, тело Колона было снова вынуто из могилы и похоронено в кафедральном соборе Севильи, где покоится и поныне.

Это — тело Колумба номер первый. В 1877 году, приблизительно через столетие после вывоза останков Колумба из кафедрального собора Сан Доминго, епископ этого города Конья и каноник Беллини, — оба, судя по их именам, итальянцы, — видимо, чтобы утешиться в столь великой потере, отыскали еще одно тело Колумба, утверждая при этом, что испанские должностные лица в XVIII веке ошиблись и вместо останков знаменитого адмирала вывезли тело его сына или племянника, ибо все трое были погребены у одного алтаря.

И чтоб ни в ком не зародилось и тени сомнения в подлинности сделанного ими открытия, они обнаружили с внутренней стороны гроба надпись, в которой говорилось о том, что покойником была открыта Америка, хотя тему свету известно, что слово «Америка» приобрело широкое распространение лишь по прошествии более чем дпухсот лет после смерти Колумба, когда Соединенные Штаты начали свою борьбу за независимость. Вплоть до половины XVIII столетия нынешняя Америка неизменно носила у испанцев название Западных Индий. Больше того — открыватели второго тела Колумба из-за плохого знания староиспанского языка неверно истолковали одну из фраз знаменитого мореплавателя. Описывая свои бедствия во время ужасной бури, адмирал, пользуясь образным выражением, говорит в фигуральном смысле: «У меня вскрылась язва». И вот, быть может, по этой причине в гробу адмирала отыскалась и пуля, или «железный шарик», чье появление объясняли раной, которой в действительности у Колумба никогда не было, ибо он ни разу не обмолвился о ней ни единым словом.