Жеральд Мессадье - Маски Тутанхамона

Тутанхамон решил провести собрание в Зале судебных заседаний Ахетатона, который не использовался вот уже почти четыре года. Он не сел на трон, так и стоявший на возвышении, пыльный, слегка облезший.

У Тхуту было впечатление, что мир перевернулся. Ни одного носителя опахала, Второй придворный рассеян, единственный писец ждет, когда ему прикажут приступить к своим обязанностям. В зале оказалось только три парадных кресла.

Перед ним предстали двое серьезных и печальных детей.

«Высшие божества, — подумал он. — Являлись ли они хозяевами Царства Тау?»

Он мысленно сопоставил массу интриг, измен и убийств, которые совершались на протяжении всей его карьеры, с образом этой царской пары, трогательной и беззащитной. Неужто все его тяжкие труды напрасны?

Вдруг его поразило лицо царя. Оно скорее напоминало маску, было ожесточенным из-за страданий, а взгляд, казалось, был обращен не на людей, а к божествам, которые руководят их судьбами.

Между тем Тутанхамон сразу же задал вопрос своему Первому советнику:

— Скажи, что известно об этом ужасном нападении, жертвами которого мы чуть не стали? Начальник охраны нам сообщил, что ты пытаешься найти виновников. Добился ли ты в этом успеха? Кто они такие? Наказаны ли они? Почему нас не проинформировали о результатах расследования?

Тхуту показалось, что это говорит Сменхкара. Умерший царь был для Тутанхамона образцом для подражания, юный царь перенял даже его интонации. Советник был взволнован.

Анкесенпаатон довольствовалась тем, что слушала, сложив руки на коленях.

— Государь, безбожный замысел, жертвой которого ты чуть было не стал, на самом деле оказался более масштабным и безумным, нежели это мог вообразить самый искушенный ум. У меня не было возможности раньше сообщить тебе об этом, ибо судебные процессы по этому делу закончились несколько дней назад.

Он вкратце рассказал о попытке захвата власти Апихетепом и результатах судебных процессов, умолчав все же о связи Ая с заговорщиком, а также о помиловании военачальника Нахтмина. На самом деле он не хотел, чтобы ненависть властвовала в царстве.

Царь и царица слушали его со всей серьезностью.

— Итак, в царстве над троном нависла опасность, — сделал вывод Тутанхамон.

— Наша бдительность воспрепятствовала бунту, государь.

— Такое уже случалось во время правления Сменхкары, — добавил царь.

Как он мог об этом знать? В то время ему было всего лишь восемь лет.

— Природа царской власти, как и всего сущего, несовершенна, государь. Часто властителей обуревают амбиции и жадность.

— Присутствовал ли на этих процессах регент Ай? — спросила Анкесенпаатон.

Вопрос прозвучал кстати.

— Нет.

— Почему?

— В тот момент он должен был возглавить Праздник Долины.

— А сейчас почему он не прибыл вместе с тобой?

— Он только что возвратился в Фивы, к тому же недопустимо оставлять царство без властителя.

Спасительная ложь… Тхуту чувствовал себя не вправе заставлять молодую пару испытывать всю тяжесть измен, махинаций и оскорблений, который обрушились на него за последние несколько недель. Но эта ложь не убедила молодую царицу: по выражению ее лица было видно, что она именно на Ая возлагала ответственность, в той или иной степени, за жестокое нападение ночью. И следовало признать, что отсутствие Ая выглядело не только странным, но, определенно, подозрительным. По возвращении в Фивы Тхуту решил сообщить об этом регенту.

Нарушив молчание, Тутанхамон спросил:

— Не мне ли надлежало возглавить шествие на Празднике Долины?

— Да, государь. Но мы посчитали, что это было бы сложным испытанием для тебя, подобным твоей коронации. Мы предпочли уберечь тебя от этого.

— Как долго вы намереваетесь, ты и Ай, удерживать нас здесь?

— Необходимо время, государь, чтобы твоя божественная особа смогла возложить на себя в полном объеме обязанности царя. Твое пребывание в Ахетатоне ничего не меняет.

— Но ведь это сделано для того, чтобы я со своей женой находился подальше от любопытных взглядов, не так ли?

Вопрос сопровождался пытливым взглядом монарха.

— Желательно, государь, чтобы взоры твоих подданных останавливались на тебе только тогда, когда твоя божественная особа будет на вершине своего великолепия. Я прошу твою божественную мудрость учесть то, что эта мера продиктована только соблюдением твоих интересов и интересов царства, слугами которого являемся мы с регентом.

Царь, нахмурившись, согласно покачал головой и прикрыл веки. Он, без сомнения, правильно оценивал свое состояние. Но его лицо-маска снова ожесточилось.

— Однако, — продолжил Советник, — тебя вскоре вызовут, чтобы ты возглавил очень важную, исключительную церемонию.

Он вдруг решил, что пора приступить к осуществлению того проекта, который вынашивал вот уже несколько дней.

— Какую?

— Это будет воззвание, государь. Воззвание ко всем почитать прародительские культы твоего царства.

Царь покачал головой.

— Что мы можем сделать для тебя, государь, и для твоей божественной супруги? — спросил Тхуту.

Царь задумался.

— Мы здесь как в заключении, — внезапно заговорила Анкесенпаатон. — Я прошу, чтобы в нашем распоряжении был корабль «Слава Амона». Тогда мы сможем, по крайней мере, совершать прогулки по реке. И сможем приехать в Фивы в случае необходимости.

От перспективы неожиданного прибытия царской четы в столицу Тхуту охватила дрожь. К тому же присутствие царского корабля у пристани дворца служило бы подтверждением слухов о пребывании здесь царя и царицы.

Наконец, Ай теперь распоряжался кораблем, на котором спускался на Праздник Долины. Но Тхуту не мог отказать этой паре в привилегии пользоваться кораблем. Он решил действовать иначе.

— Насколько мне известно, божественная царица, «Слава Амона» используется для всяких официальных мероприятий. Этому кораблю уже тринадцать лет. Поэтому я думаю предоставить в твое распоряжение один из недавно построенных кораблей.

Ее это устаивало. Прием был закончен. Ценой обмана, путем умалчивания Тхуту сберег спокойствие царской пары.

И потом, ему совершенно незачем было усложнять ситуацию рассказами о своей тревоге, о преследованиях преступников. Этим он бы только усилил беспокойство двух молодых людей!

Поднявшись на борт «Мудрости Хоруса», Первый советник пожалел о том, что не увидел загадочной Сати, на которую ссылался Маху в своем интригующем отчете. А ведь только благодаря ей и ее кобрам жизнь царя была спасена. Разумеется, она получила вознаграждение в виде ожерелья царской милости, состоящего из золотых дисков.

Но Советник продолжал пребывать в задумчивости: во все времена жизнь членов царской семьи и двора могла быть прервана с помощью ядов. Не просматривалась ли, таким образом, некая преемственность в том, что и сейчас помог яд кобры?