Джеймс Купер - В Венеции

Ответа не было. Ужасная тишина повсюду… Ничто не показалось на воде, Джакопо изо всей силы сдавил рукоять весла. Он с отчаянием смотрел во все стороны и со всех сторон видел лишь глубокий покой.

Когда монах вошел в покои донны Виолетты, лицо его было мертвенно-бледно, и он с трудом добрался до кресла. Он едва заметил присутствие дона Камилло Монфорте и не обратил внимания на радость, освещавшую его лицо, и счастье, сверкавшее в глазах Виолетты.

— Вам плохо? — спросила монаха испуганно донна Флоринда. — Вас беспокоили, вероятно, по важному делу?

Монах откинул капюшон. Он казался очень утомленным и с трудом узнавал находившихся около него.

— Фердинандо! Отец Ансельм! — вскрикнула донна Флоринда, едва подавляя невольно вырвавшуюся фамильярность. — Скажи, тебе плохо?

— Да, Флоринда, мне тяжело.

— Не обманывай меня, скажи правду. Может быть, ты получил неприятные известия?.. Венеция…

— Она в ужасном положении.

— Почему тебя так долго не было?

— Я был нужен правительству, — сказал монах, тяжелым вздохом облегчая свои страдания.

— Понимаю, отец Ансельм. Ты был у осужденного.

— Да, дочь моя.

— Но он наказан справедливо? — спросила донна Флоринда.

— Нет, он не заслуживал смерти, — сказал с жаром монах.

— О, в каком ужасном состоянии находится Венеция!

— И все это делают те, Виолетта, которые распоряжаются тобой, — сказал дон Камилло. — Отец, можно узнать подробнее, свидетелем чего вы сейчас были?

— Стыдно не за умершего, а за живых. Стыдно за то, что у нас существуют такие порядки.

— Я узнаю в этом руку тех, кто заседает там, в этом гнусном Совете Трех, — сказал дон Камилло. — Они вмешались из подлого расчета в мое дело, и я должен признаться, к моему стыду, чтобы добиться справедливости, я вынужден был прибегнуть к приниженности, которая вовсе не в моем характере. Это отвратительное правление подвергает страну серьезным опасностям, облекая все тайной: намерения, действия и ответственность.

— Ты прав, сын мой: против угнетений и несправедливости в Венеции нет спасения.

— Мы слишком смело говорим, — заметила донна Флоринда.

— Уверены ли вы, донна Флоринда, в преданности вашей прислуги? И как вы думаете, отец, известно ли шпионам о моем присутствии здесь? — спросил дон Камилло.

— Я не думаю, чтобы кто-нибудь вас видел, потому что вы прошли через потайную дверь, но нельзя рассчитывать и на полную безопасность, когда из пяти служащих один уже непременно подкупленный шпион, — серьезно заметила донна Флоринда.

— Если меня здесь видели, то гибель моя неизбежна, и все-таки эта опасность меня не пугает. Лишь бы мне заслужить твое расположение, милая Виолетта.

— Я вижу, однако, что неопытная и искренняя молодость хорошо воспользовалась моим отсутствием, чтобы поговорить между собою более свободно, чем это позволяет скромность, — сказал монах.

После недолгого размышления он бросил беспокойный взгляд на дона Камилло и спросил его:

— Хорошо ли ты обдумал, к каким последствиям может привести твоя смелость? На что ты идешь, шутя с гневом республики? Хотя ты знатен и имеешь много владений, тем не менее ты не можешь сделать неприступную крепость из твоего венецианского замка.

— Вы правы. Но власть святого Марка не простирается на всю землю. Мы можем бежать. И если нам это удастся, то, несмотря на всю досаду правителей Венеции, дело будет ими проиграно.

— О, они всегда найдут средства разлучить вас и на твои права не обратят внимания.

— Они могут поступать самовольно только в пределах земли святого Марка, но когда мы будем в замке святой Агаты, то им, пожалуй, придется отказаться от их тайных замыслов. И вот что я вам скажу: в Венеции сейчас находится один калабриец, мой вассал, Стефано Милано. Джино — мой верный слуга, гондольер — говорит, что он здесь по каким-то делам республики, но я знаю, что его фелука всегда к моим услугам, уже хоть бы потому, что я могу ему заплатить не меньше сенаторов.

— Я очень боюсь за благоприятный исход этого предприятия, — сказал монах. — Если нас узнают и перехватят, мы все погибнем.

— Положитесь на меня, вы знаете, что у меня есть дядя, кардинал; даю вам слово, что я употреблю все усилия, чтобы при его содействии удалить от вас всякую опасность в случае нашей общей неудачи.

— Ты неправильно понял мои опасения, дон Камилло, я боюсь опасности не за себя, а за вас. За то время, как я состою духовником Виолетты, я успел к ней сильно привязаться, и… — он остановился и, казалось, боролся сам с собою. — Мне очень хорошо известны достоинства донны Флоринды, чтобы хладнокровно подвергать ее явной опасности. Будем лучше надеяться, что правители согласятся на счастье нашей Виолетты.

— Скорее крылатый лев преобразится в ягненка, а бездушные сенаторы в монахов-картезианцев [32] Монахи-картезианцы — по уставу, должны были вести особо строгий образ жизни. (Прим. ред.) . Нет, нам надо дорожить этой счастливой встречей. Не потребуется и часу времени, чтобы предупредить моряка, и, прежде чем взойдет солнце, мы уже будем далеко от ненавистных лагун.

— Не надо забывать, что мы окружены агентами тайной полиции, и мы не можем переступить порога замка, чтобы об этом уже не было известно. Подождите! Мне показалось, будто гондола остановилась у входа, — заметила донна Флоринда.

Она выбежала на балкон и тотчас поспешно вернулась обратно с известием, что какой-то чиновник республики входит во дворец. Едва дон Камилло успел спрятаться в часовню, как в комнату вошел тот самый чиновник, который незадолго перед тем известил донну Виолетту о снятии прав опекуна с синьора Градениго.

Внимательно оглядев всю комнату, он с официальной улыбкой обратился к присутствующим:

— Сударыня, — сказал он, кланяясь Виолетте, — мое позднее появление г поручением Сената должно вас убедить в той заботливости, которую он проявляет к вам. Желая доставить вам на летнее время более удобное местопребывание, Сенат позаботился о вас и предлагает вам немедленно сделать необходимые приготовления, потому что отъезд ваш назначен до восхода солнца. Чтобы избежать затруднений со сборами прислуги, вас будет сопровождать только одна горничная.

— Как, синьор, мне придется расстаться и с теми, кто мне заменяет здесь отца и мать: с донной Флориндой и с отцом Ансельмом?

— Они будут освобождены от их обязанностей на время вашего отсутствия… Аннина, — позвал он, приближаясь к двери, — твоя новая госпожа хочет тебя видеть.

В дверях показалась дочь виноторговца.

Несмотря на притворно униженный вид, она старалась показать себя независимой от капризов своей новой хозяйки.

— И эта девушка должна остаться со мной! — вскричала Виолетта, с нескрываемым отвращением разглядывая хитрое и лживое лицо Аннины.