Анатолий Ковалев - Потерявшая сердце

Елена погладила смущенного мальчугана по голове. Разве могла она сказать ему, что носит под сердцем чужого ребенка? Некогда Евгений не захотел стать для нее обузой, теперь она не желает быть обузой для него. «Знать, нам просто не суждено быть вместе!»

— Передай графу, что я его прощаю, — с запинкой проговорила она. — Скажи ему, что былое вернуть невозможно, и пусть он не ищет встреч со мной. Пусть возвращается домой и не играет такими понятиями, как проклятие матери и потеря наследства. Я все равно никогда бы не стала его женой без благословения Прасковьи Игнатьевны. Запомнишь ли ты мои слова, миленький?

— Все передам слово в слово, — пообещал мальчик, вытирая рукавом рубахи щеки, мокрые от слез. — Только оне все равно захотят с вами встретиться и услыхать все сами.

— Помни, я не хочу его больше видеть! — строго сказала она и внушительно добавила: — И брось следить за мной!

Елена резко развернулась и пошла к дому Зинаиды, пряча лицо в ладонях, не в силах дольше сдержать рыдания.

Вилимка передал хозяину все слово в слово, как и обещал Елене. При этом присутствовали князь Павел и княгиня Ольга. Господа сидели втроем в гостиной и пили вечерний чай, следуя английской традиции, уже давно заведенной в доме Головиных. Мальчуган стоял перед ними, крутя пуговицы на своей роскошной ливрее и понуро глядя на графа.

— Она так и сказала, что не хочет меня больше видеть? — после паузы переспросил Евгений.

— Так и сказала, барин, — грустно подтвердил мальчик.

— Что ты об этом думаешь, Поль? — обратился Шувалов к брату.

— Прежде всего, я думаю, что графиня сильно на тебя обижена, но не нужно отчаиваться, друг мой.

— Предлагаешь и впредь настаивать на встрече?

— Безусловно! — с воодушевлением воскликнул Головин. — Завтра же снова поедем в табачную лавку и вытащим из ее хозяйки всю правду.

— Что может знать какая-то табачница? — удивилась княгиня.

— Дорогая, эта женщина волею случая стала ближе нас всех к графине Елене. Она многое должна знать…

Тут опять вмешался Вилимка.

— Когда барышня Елена Денисовна шли в дом, оне сильно плакали…

— Это еще раз доказывает, что с ней необходимо встретиться, — обрадовался князь Павел. — Она продолжает тебя любить, Эжен. Это очевидно.

— Наверное, ты прав, дорогой, — поддержала его супруга, — но если при такой сильной любви у графини есть некая причина, по которой она не желает видеть своего возлюбленного, тогда неразумно настаивать на свидании.

— Какая может быть причина? — скривил губы князь. — Обычные женские капризы, только и всего!

— А если здесь замешан другой мужчина? — Она сделала ударение на слове «другой».

Все трое многозначительно переглянулись. Евгений слегка побледнел, и желваки нервно заходили на его лице.

— Что ж, табачница должна знать и об этом! Я берусь все у нее выведать, — заявил Головин.

— Эта табачница тебя прямо околдовала, — засмеялась Ольга.

Евгений поднялся с кресла:

— Давайте оставим споры. Завтра утром я сам приму решение, как быть.

Молодой граф распрощался с супругами и, положив руку Вилимке на плечо, вышел вместе с ним из гостиной.

Князь в тот же миг перебрался к супруге, встал перед ней на колени и приложил голову к ее животу.

— Бьется маленькое сердечишко… — улыбнулся он.

— Фантазируете, князюшка, — шутливо сказала жена, — еще ничего не может быть слышно.

— А я слышу, — настаивал он.

— Ох, и упрямый же ты, Поль! — воскликнула Ольга. — Ну зачем ты толкаешь бедного мальчика на это свидание? Не лучше ли ему поскорее забыть эту девушку, если у них все так несчастливо складывается?

— Пусть сперва во всем до конца разберется.

— Но иногда лучше знать меньше. Я уверена, у нее весьма серьезная причина не встречаться с Эженом.

— В таком случае, радость моя, ты сама же все и испортила. — Он обнял супругу за располневшую талию и нежно поцеловал ее ладонь.

— Почему?

— Зачем ты сказала о другом мужчине? Он теперь не уснет до самого утра, а на рассвете побежит к ней… — Не договорив, князь подхватил жену на руки и понес ее в спальню. Весь вечер ему не давало покоя одно видение — пикантная родинка в виде слезы под самым глазом табачницы. И сейчас, отослав горничную и заботливо помогая Ольге раздеться, он видел перед собой Зинаиду, эту кокетливую вдовушку, и мысленно раздевал ее.

На следующее утро, не сговариваясь, Евгений и Павел поднялись почти одновременно и очень рано. Выйдя к завтраку, они решили не беспокоить княгиню. Князь оделся настоящим денди, будто собрался с визитом в самый высший свет. У него было приподнятое настроение, он мурлыкал что-то по-английски. Вынув из жардиньерки крупную махровую фиалку, он вдел ее себе в петлицу. Пролистал утреннюю газету, чему-то усмехнулся, чему-то поморщился. Принялся завтракать и тут же отодвинул тарелку, заявив, что сыт, и готов ехать немедленно.

— Надо полагать, причина твоего волнения — очаровательная табачница? — не выдержал Евгений.

Князь поднес к губам палец, оглянулся на дверь и сказал тихо, вкрадчиво:

— Умоляю тебя, дорогой мой, это всего лишь игра.

— Нет, брат, меня не обманешь, — покачал головой Шувалов, — ты влюбился. И влюбился не шуточно, в то время когда судьба готовит тебе счастливое отцовство.

— Ты читаешь мне нотации! В твоем-то возрасте? Ай-ай-ай! — Тот натянуто рассмеялся. — Неужели ты всерьез полагаешь, что я могу влюбиться в лавочницу?

— Влюбиться можно в кого угодно, даже в тюленя, — философично заметил молодой граф. — Только я тебя прошу об одном! Не предпринимай никаких попыток к сближению с этой женщиной, не дай разгореться страсти. Иначе Ольга обо всем догадается, а ей, в ее положении, совсем нельзя волноваться.

— И как же, интересно, она догадается? Разве ты ей расскажешь?

— Нет, Поль, ты сам себя выдашь. Чего стоит одна эта фиалка в петлице! Любая женщина тотчас поймет, что ты влюблен! — Евгений вырвал злосчастный цветок из петлицы и бросил на стол.

— Честное слово, мне иногда кажется, что это ты меня старше на пятнадцать лет, а не наоборот, — нахмурился Головин. — Ну хочешь, дам тебе слово, что между мной и этой табачницей никогда ничего не будет.

— Лучше поклянись.

— Чем же?

— Здоровьем своего будущего ребенка. — Евгений смотрел на брата так сурово, что, если бы Прасковья Игнатьевна могла видеть сына в этот миг, она узнала бы в нем себя.

— Хорошо, — смиренно произнес Головин, подавленный строгостью собеседника и серьезностью момента. — Клянусь…

Зинаида встретила гостей лучезарной улыбкой.

— Вы скоро вернулись, господа! Неужели уже весь табак выкурили?

— Мадам, — резко обратился к ней Евгений, — вы нас обманули.

— Вам не понравился мой табак? — возмутилась табачница.