Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Констанца, на мгновение, отложила перо и, подперев подбородок кулаком, шепнула: «А ведь Яков не зря волнуется. Я бы на его месте — тоже волновалась, за этот прибор меня бы испанцы или голландцы в золоте искупали. Ну да ладно, сначала его еще опробовать надо».

Она встряхнула рыжей головой и продолжила писать.

В «Золотом Вороне» было шумно, и мистер Берри, завидев двоих мужчин, — высоких, широкоплечих, — что спускались по лестнице из комнат, — потянулся за связкой ключей, что висела у него на поясе.

— Лорд Кеннет, мистер Майкл, — Берри достал из ящика под стойкой запыленную бутылку бургундского. «Я сейчас вам открою отдельный кабинет, для джентльменов, нечего таким людям, как вы, с всякими пьяницами завтракать».

— Мне бы эля, мистер Берри, — попросил Кеннет. «Не люблю я вино, знаете ведь».

Волк усмехнулся и, забрав у кабатчика бутылку, велел: «Давайте паштет какой-нибудь, сыра, ну, и, — он задумался, — камбалы зажарьте, только свежей. Так, перекусим».

— Для зятьев миссис Марты, — уважительно сказал Берри, — все самое лучшее. А как там миссис Рэйчел, если мне позволено будет спросить?

— Хорошо, — рассмеялся Волк. «Детям два года уже, а мистер Питер осенью в Африку едет, так что увидите его».

В кабинете он похлопал Кеннета по плечу и сказал: «Бокал ты выпьешь, мой дорогой, ты до октября в Лондоне, а твой тесть в вине не хуже меня разбирается. Так что привыкай».

Ставни были распахнуты на залив, и Волк, присев на подоконник, подставив лицо утреннему, уже жаркому солнцу, взглянул на гавань. «Послезавтра в Гренландию, — подумал он. «Ну, к октябрю доберемся, а там — уже сам. Ничего, справлюсь. Мне ведь есть — ради кого возвращаться. Есть, — он почувствовал, что улыбается. «Этьенн и маленький Пьер».

В Ричмонд-парке, в густых, пышных кронах деревьев, щебетали птицы. Он спешился, и, улыбнувшись, сказал оленю, что робко выглядывал на лужайку: «Ты не бойся, мы тебя не тронем».

Констанца стояла, держа свою лошадь в поводу, рассматривая в маленькую, изящную подзорную трубу далекую панораму Лондона.

Заслышав его шаги, она повернулась и протянула конверт: «Вот, тут все написано. Ну и Мирьям — знает, где это. Очень хороший мальчик, его окрестят Пьером, как ты просил. Он темненький, в моего отца, а глаза — синие».

Волк все стоял, глядя на нее, и Констанца нежно сказала: «Не надо, Майкл. Ты вернешься, заберешь его, и все будет хорошо. Не плачь».

— Я не поэтому, — Волк, глубоко вздохнул и женщина, порывшись в бархатном мешочке, вложила ему в руку пахнущий апельсином, — горько, волнующе, — платок.

— Я от счастья, — он внезапно улыбнулся. «Спасибо тебе, Констанца. Я очень хочу, чтобы ты…

— Я еще буду счастлива, — она усмехнулась, и, забрав платок, отдала ему подзорную трубу.

«И ты тоже. А это — подарок, другой такой — она ласково погладила бронзу, — ты нигде не найдешь. Посмотри, — она отступила.

— Не могу поверить, — пробормотал он. «Как ты это делаешь?»

— Хорошие линзы, — отмахнулась Констанца. «Я бы тебе еще кое-что дала, для плавания, но этот прибор еще не проверен. А теперь поехали, Джон хочет с тобой посидеть над картами, ну, теми, что составлены на основе показаний моряков, — губы женщины презрительно искривились, — с «Открытия».

— Кислятина, — пробормотал Кеннет, и Волк, попробовав бургундское вино, кивнул: «Согласен.

Ну, да у твоего тестя, сам знаешь, — отличный погреб.

Берри поставил на стол блюда с паштетом и сыром, и, нарезая свежий хлеб, сказал: «Ну, скоро и камбала появится. Я к ней сделаю соус на манер, Нижних Земль, меня миссис Марта научила, как они тут с адмиралом жили».

Когда дверь за кабатчиком закрылась, Кеннет жалобно сказал: «Тещи у меня хорошие.

Славные тещи, что одна, что другая. И адмирал — отличный человек. А вот тесть…, — мужчина покрутил черноволосой головой и вздохнул.

— И дядя Джованни — замечательный, — примирительно сказал Волк, придвигая к себе блюдо с сыром. «К нему надо просто привыкнуть».

Кеннет пробормотал что-то и вдруг рассмеялся: «Представляешь, я ему предложил приехать к нам следующей весной, со всей семьей, провести лето, — и он согласился. Я даже опешил».

— Ну, вот видишь, — рассудительно заметил Волк. «Все хорошо. И не волнуйся ты так, я послезавтра отплыву, и вернешься к Полли».

— Вдруг что случится еще, она ведь на сносях, — мрачно сказал Кеннет. «Я и так — когда Колин на свет появился, — я на охоте был, а Джеймс когда родился — в Эдинбурге, в суде заседал.

Хотя, — он вдруг улыбнулся, — на этот раз девочка будет, я уверен».

— Это еще почему? — поинтересовался Волк.

— Я пяльцы под перину подкладывал, — расхохотался шотландец. «И не говори мне ничего — с кинжалом оба раза помогло, и с пяльцами — поможет. Питер тоже, — он все еще улыбался, — просто так в эту свою Африку не уедет, уж поверь мне, следующей весной миссис Марте опять внуков ждать.

— Да и у меня уже скоро, — Волк потянулся, — четвертый появится, или четвертая. Думаю, там, в Джеймстауне, Дэниел, тоже — времени не теряет. Хорошо с Африкой сложилось, конечно, теперь я хоть за мальчика спокоен буду — Питер, и Уильям за ним присмотрят. Да Стивен мой и знает Марокко, я его два раза туда возил.

Берри внес камбалу, и Кеннет сказал, вдохнув запах соуса: «А что я миссис Марте свою мистрис Мак-Дугал передал — так всем на руку. Мне домоправительница не нужна, у меня Полли есть, — он ласково рассмеялся, — а мистрис Стэнли пусть в деревне живет, детей нянчит».

— Да, — Волк выпил еще вина, — она у тебя, сразу видно, — человек надежный.

— Наша шотландка, — протянул Кеннет, — с гор. Говоря о надежных людях — почему этих мерзавцев, с «Открытия», не повесили? Его величество ведь хотел.

— Джон его отговорил, — неохотно сказал Волк, избегая голубых глаз Кеннета.

Шотландец почесал в черной, с проседью бороде. «Хоть вы все его светлость много лет знаете, я тебе так скажу, Майкл — не нравится мне он. Я понимаю, — Кеннет поднял большую ладонь, — мало кто знает те воды, то да се, мне это уже адмирал говорил. Но поднять бунт, высадить детей на шлюпку, — Кеннет сочно выругался, — за такое казнят.

— Ставь благо страны превыше собственного блага, — тихо ответил Волк.

— Да, — Кеннет внезапно, прямо, посмотрел на него. «Только нет никакого блага в том, что зло — осталось безнаказанным. Вот так, дорогой свояк, — он поднялся и велел: «Пошли, надо уже и на корабль тебе перебираться».

В большом зале гомонила толпа, и Волк, пробившись к стойке, сказал Берри: «Мы к ужину вернемся, там птицу какую-нибудь зажарьте, хорошо?»

— Конечно, мистер Майкл, — кивнул кабатчик, вытирая тяжелый графин.

— Несу, несу ваш эль! — крикнул он кому-то поверх людских голов.