Сергей Шведов - Поверженный Рим

– Так ведь именно в предсмертном, – надрывался сиятельный Лупициан, старческий голос которого просто терялся под сводами величественного здания.

Во всяком случае, сенаторы, с удобствами расположившиеся на скамьях, его не слушали. Споры вызвало лишь предложение Пордаки утвердить префектом Востока патрикия Руфина, но и эти споры быстро утихли, отчасти благодаря аргументам бывшего комита финансов, но большей частью потому, что римлян не очень интересовали проблемы Константинополя. Для сенаторов куда важнее было отправить беспокойного патрикия как можно дальше от стен родного города. Если императору Аркадию и его окружению не понравится новый префект, то пусть сами с ним разбираются, а сенат в данном случае сделал все, чтобы избежать гражданской войны на землях империи.

Сиятельный Лупициан ругал высокородного Пордаку последними словами, но происходило это уже не в здании сената, а в роскошном дворце, принадлежавшем когда-то патрикию Трулле, а ныне ставшем собственностью расторопного сына рыбного торговца. Кроме Лупициана к столу были приглашены квестор Саллюстий, комит агентов Перразий и магистр Сальвиан. Последний пока что не притронулся ни к еде, ни к вину, опасаясь видимо, что коварный Пордака его отравит. Благо было за что. Особенно если вспомнить, что именно Сальвиан внес имя бывшего комита финансов в список лиц, якобы причастных к преждевременной смерти божественного Феодосия. Однако Пордака, удачно примеривший тогу миротворца, не был сегодня склонен к крайностям. О чем он заявил своим гостям.

– Это ведь не я проиграл сражение префекту Руфину, а вы, сиятельные магистры, – насмешливо произнес сенатор, салютуя Сальвиану и Лупициану кубком, наполненным до краев отличным италийским вином. – Ты, видимо, забыл, сиятельный Лупициан, что легионы, с таким трудом собранные Феодосием, разгромлены. И теперь Константинополь некому защищать. Или у тебя под рукой есть армия, способная остановить франков? А ведь Руфин может бросить на беззащитную Бизантию не только франков, но и готов, вандалов, венедов. Провинции империи, еще не оправившиеся от готского нашествия, будут разорены подчистую. Ты этого хочешь, магистр?

– Высокородный Пордака прав, – высказал свое мнение Перразий. – Империя не переживет еще одной войны. А что касается патрикия Руфина, то пусть император Аркадий и епископ Нектарий либо договариваются с ним, либо…

Квестор Саллюстий вздрогнул и едва не подавился вином. Возможно, это маленькое происшествие помешало Перразию закончить свою мысль, но, так или иначе, собеседники его поняли. Лупициан успокоился и перестал ругать хозяина. Магистр Сальвиан пересилил свой страх и выпил наконец за здоровье Пордаки, и пирушка, грозившая закончиться скандалом, потекла по вполне мирному руслу. В сущности, ничего страшного пока не произошло. Никто не собирался преследовать оплошавших магистров, никто не покушался на их имущество, а следовательно, можно было вернуться к мирной жизни с ее вечными интригами и редкими мгновениями если не счастья, то хотя бы покоя.

– За ваше здоровье, патрикии, – почти искренне произнес Пордака. – И за благополучное возвращение в Константинополь.

Префект претория сиятельный Руфин на пути в Константинополь посетил Нижнюю Мезию, разоренную гуннским нашествием. Вестготы, недовольные политикой покойного Феодосия, встретили гостя настороженно, чтобы не сказать враждебно. Тем не менее все готские старейшины сочли своим долгом прийти на собрание, созванное сиятельным Руфином. Здесь вождям был представлен сын Оттона Балта, рекс Валия. Многие помнили Валию мальчишкой, иные видели его в битве при Никополе и успели оценить хватку и удаль молодого вождя. Рекса Валию окружали не только мечники, но и дротты, о существовании которых многие готы, особенно молодые, стали забывать. Среди готских вождей христиане составляли большинство. Впрочем, перешли они в новую веру совсем недавно, под давлением обстоятельств и викария Правиты, а потому отнеслись к жрецам Одина без всякой вражды.

– А где викарий Правита? – все же спросил один из старейшин у патрикия Руфина.

– Правита и Гайана виновны в убийстве Оттона Балта, – спокойно ответил префект. – Дротты уже вынесли им приговор волею бога Одина. Я привез вам нового вождя, готы. Он сын человека, не раз приводившего вас к великим победам. И я уверен, что Валия сын Оттона не уронит чести своего отца.

Многие вестготы знали патрикия Руфина еще с тех пор, когда он вместе с рексом Оттоном громил римские легионы. Иные были удивлены, что именно этот человек занял один из самых высоких постов в империи, с которой на протяжении почти тридцати лет вел беспощадную борьбу.

– Ты одержал победу, патрикий Руфин? – прямо спросил префекта рекс Гундомар, знавший римлянина еще со времен битвы при Андрионаполе, когда был разбит в пух и прах император Валент.

– Я в шаге от нее, Гундомар, – узнал старого товарища префект. – И этот шаг мы сделаем вместе. Готы обретут наконец свое место под солнцем. И эта земля, обильно политая кровью ваших отцов и братьев, будет принадлежать вам. Я обещаю вам свободу, рексы, и сдержу свое слово, если останусь жив.

Валия сын Оттона был избран верховным вождем готов подавляющим большинством голосов. Руфин не сомневался, что этого молодого человека с красивым и чуть печальным лицом ждет великая судьба. Дротты назвали его ярманом, земным воплощением бога Бальдура, и теперь уже от самого Валии зависело, поверят ли простые готы в его божественную суть.

– На твоем месте я бы не ездил в Константинополь, – сказал Валия на прощание Руфину. – Слишком велик риск.

– Я шел к своей цели тридцать лет, рекс, – усмехнулся префект Востока. – Мне уже поздно останавливаться. Могу повторить тебе то, что уже однажды сказал своему другу императору Прокопию: если я умру, то умру римским патрикием, а не христовым рабом.

– В таком случае, желаю тебе успеха, сиятельный Руфин, – сказал Валия. – Твоя победа будет моей победой. Я приду к тебе на помощь по первому же твоему зову. Можешь рассчитывать на меня.

– Я не сомневаюсь, рекс, ни в тебе, ни в себе. Да пребудут с нами боги в мире этом и в мире том. До скорого свидания, Валия сын Оттона.

Из Нижней Мезии Руфин во главе двух тысяч франков двинулся к Константинополю. Сил было, конечно, недостаточно для того, чтобы взять город штурмом, но сиятельный префект не собирался воевать с императором Аркадием. Во всяком случае, пока. Время Ладовичей еще не пришло. Так считала кудесница Власта, устами которой говорила сама богиня. Так думал кудесник Родогаст, полагавший, что нельзя бросать семя в землю, не тронутую плугом. Руфин был согласен с Властой и Родогастом. Правда, он не был уверен, что ему удастся вспахать всю землю империи, но первую борозду он сумеет провести, чего бы ему это ни стоило. Руфин осознавал грандиозность задачи, которую он взвалил на свои плечи. Мир не должен был погрузиться в застой и спячку, как об этом мечтали приверженцы Христа. Этот мир нужен не только людям, но и Создателю, познающему с его помощью самого себя. И никто не вправе останавливать процесс познания, объявляя конец света главным и единственным промыслом божества. Не к смерти должен готовить себя человек, а к созиданию, даже если жизни в этом мире ему осталось всего на один шаг.

Читать дальше