Бен Кейн - Забытый легион

И никто не знал, кто из трех восторжествует над остальными двумя.

Хотя удача Фабиолы не распространялась так далеко, чтобы привести к ней кого-нибудь из триумвиров, у девушки все же было несколько кандидатов, которые могли бы осуществить ее главную цель — обретение свободы. Оказавшись любовницей богатого аристократа, она получила бы реальную возможность отомстить Гемеллу и выяснить, кто же был ее отцом. Фабиола еще не отдала окончательного предпочтения никому из своих ничего не подозревавших обожателей. Это дело требовало скрупулезно разработанного плана. Решение должно было полностью изменить ее жизнь, причем изменения могли быть самыми разными.

Самой подходящей кандидатурой ей казался Децим Брут. Популярность Юлия Цезаря росла с каждым годом, а вместе с ним набирало силу и его ближайшее окружение. В банях, публичных домах и на рынках наряду со всевозможными сплетнями рассказывали о его выдающихся тактических способностях, постоянно приносивших победы над превосходящими силами врагов. Говорили также и о победах самого Брута, в частности над варварским племенем венетов.

Фабиола слушала все это с почти неподдельным восторгом.

Первый мужчина Фабиолы, покончивший с ее девственностью, прибыл тогда в Рим, чтобы добиться для Цезаря поддержки в сенате и среди всадников. Через два года он вернулся из Галлии насовсем. Посещая Лупанарий во время каждого своего предыдущего приезда в Рим, молодой офицер по уши влюбился в Фабиолу. Она с величайшей нежностью и предупредительностью следовала всем его желаниям, зачастую даже и невысказанным, а он в интимных разговорах сообщал ей куда больше, чем все ее остальные клиенты, вместе взятые. Благодаря общению с Брутом Фабиола хорошо представляла себе образ мыслей гениального полководца, подобного которому не видели много поколений римлян.

— Это замечательный, исключительный вождь, — восхищался Брут. — Сам Александр был бы счастлив, доведись ему встретиться с Цезарем.

— Какая преданность! — Фабиола игриво царапнула его руку длинными ноготками. — Неужели он и впрямь ее заслуживает?

— Конечно. — Глаза Брута сверкнули неподдельной гордостью. — Видела бы ты его прошлой зимой в Галлии. Как-то ночью он спал среди своих воинов на промерзшей земле, завернувшись только в свой плащ. На следующее утро он лично возглавил битву против эбуронов. Семь тысяч легионеров против шестидесяти тысяч варваров! Казалось, они просто растопчут нас, но Цезарь сам вышел в передовую линию. Он с головы до ног был залит вражеской кровью. Ему удалось сплотить своих воинов и обратить варваров в бегство.

Фабиола ахнула от восхищения. Такие проявления восторга были неотъемлемой частью ее искусства. Ее нисколько не интересовали ни война, ни лишения, которые испытывают легионеры. Ну, а вдохновленный собственным повествованием Брут конечно же не заметил ее притворства.

— Как он выглядит? — тоном праздного любопытства спросила она, подумав, что Цезарь вполне мог посещать Лупанарий. — Тоже толстяк вроде Помпея?

Брут расхохотался.

— Тощий, как борзая! — Потом вдруг нахмурился и пристально вгляделся в лицо Фабиолы. — У вас одинаковые носы.

— Правда? — Она удивленно захлопала ресницами.

Разговоры о том, кем был отец близнецов, всегда пребывали под запретом. Лишь однажды, незадолго до того как Гемелл продал их, Вельвинна призналась, что ее изнасиловал какой-то аристократ. Но когда близнецы принялись расспрашивать, кто именно, она наотрез отказалась отвечать. «Это не годится для детских ушей. Я вам расскажу, но через несколько лет». Теперь возможность снова задать матери вопрос о насильнике исчезла навсегда. Фабиола знала, что спустя несколько месяцев купец продал Вельвинну на соляные Шахты. Будь он проклят!

— Во мне нет благородной крови, — вздохнула она, ничем не выдав своих мыслей.

Брут взял ее руку и поцеловал ладонь:

— Ты царица моего сердца. И это делает тебя благородной.

На этот раз Фабиола улыбнулась совершенно искренне. Ей на самом деле очень нравился этот молодой офицер.

«Он и есть лучший из кандидатов», — неожиданно сказала она себе.

Ее пальцы побежали по крепким грудным мышцам мужчины и спустились к чреслам.

— Благодарю тебя, господин, — сказала она и коротко, маняще взглянула ему в глаза из-под полуприкрытых век. Потом наклонилась и распустила на нем лициум.

Брут громко застонал в предвкушении блаженства.

«Я должна увидеть Цезаря в лицо», — подумала Фабиола.

Через несколько месяцев Брут наконец-то уговорил ее посмотреть гладиаторские игры, которые устраивал Помпей. Страшась возможности увидеть Ромула среди сражающихся, Фабиола прежде отказывалась от приглашений на арену. Но сейчас ей выпадал удобный случай увидеть воочию одного из тех людей, которые определяли судьбу Рима, и потому она согласилась. Красс давно покинул страну, а Цезарь почти два года не появлялся здесь — ему, как военачальнику действующей армии, это строжайше запрещалось законом. На тот день Помпей являлся единоличным властителем Рима и стремился извлечь из своего положения всю возможную выгоду.

Теплым днем только что начавшегося лета могучие рабы Брута несли носилки по забитым народом улицам в направлении нового театра Помпея, что на Марсовом поле. Фабиолу и ее поклонника защищали от внешнего мира легкие занавески. Вокруг носилок шагала дюжина вооруженных стражей, без задержки прокладывавших путь в плотной толпе. Кампания неповиновения, направленная против действующих консулов, привела не только к расколу в Сенате, но и к народным волнениям, которые постоянно набирали силу. Брут ничего не доверял случайности, и потому точно в предусмотренный им срок носилки и свита оказались возле входа на трибуны.

Вскоре они сидели в части арены, предназначенной для цвета римского общества и укрытой от солнечных лучей велариумом — громадным матерчатым навесом. Фабиола испытывала странное чувство. Те, кто принадлежал к правящему классу, жили совсем не так, как все остальные. Куда свободнее. И это ощущение лишний раз укрепило ее в стремлении как можно скорее покончить со своим рабским существованием.

Любовник Фабиолы сидел подле нее на мягкой подушке, уложенной на деревянную скамью. С его красивого лица не сходила широкая улыбка. Прошлую ночь они провели вместе. Поутру долго мылись в бане, потом Фабиола ублаготворила его искусным массажем. И сейчас Брут чувствовал себя поистине богоравным.

Другие аристократы, заметив их появление, приветственно кивали Бруту и с любопытством разглядывали Фабиолу. Некоторым уже доводилось видеть ее, но большинству она была незнакома. Прежде они редко бывали на людях. Когда Брут брал Фабиолу с собой, они обычно отправлялись в Капую, на его виллу. Впрочем, как всегда в таких ситуациях, мужчины бросали на нее восхищенные взгляды, а женщины неодобрительные. Фабиола подчеркнуто не замечала ни тех ни других и горделиво смотрела на арену. Когда-нибудь она станет свободной. Будет не какой-то проституткой, а равной тем, кто сейчас презирает ее.