Уилбур Смит - Власть меча

В первый раз спустившись под землю, Хендрик впервые в жизни испугался до потери рассудка и не мог ни говорить, ни думать; он был в таком ужасе, что не мог даже кричать.

Ужас пришел, когда Хендрик двигался в длинной процессии черных шахтеров – все были в черных резиновых сапогах, в серых комбинезонах, в некрашеных серебристых касках, снабженных фонарями. Хендрик спускался, зажатый телами, по скату между столбами. Рабочие шли, как скот на бойню, то останавливаясь, то снова двигаясь вперед. И неожиданно Хендрик оказался во главе очереди перед воротами из стальной сетки, которые преграждали вход в ствол шахты.

За сеткой уходили вниз стальные тросы, подобные питонам со сверкающей чешуей, а над ними нависал стальной скелет копра. Поглядев вверх, Хендрик увидел на фоне неба в сотне футов над головой огромные колеса; они поворачивались, останавливались и вращались в противоположном направлении.

Неожиданно ворота растворились, и толпа черных тел вынесла Хендрика в клетку за ними. Семьдесят человек втиснулись в нее плотно, плечом к плечу. Дверь закрылась, пол ушел из-под ног и тут же снова остановился. Над головой затопали, и, посмотрев вверх, Хендрик понял, что клеть двухэтажная и что над ним стоят еще семьдесят человек.

Снова послышался грохот закрывающихся ворот; Хендрик вздрогнул, услышав гудок – четыре долгих звука, сигнал к спуску, – и пол снова ушел из-под ног, на этот раз так стремительно, что тело словно воспарило и ноги лишь едва касались стального пола клети. Внутренности прижало к ребрам, и Хендрик испытал бесконечный ужас.

Клеть с грохотом и скрежетом неслась в темноте вниз, она мчалась, как экспресс в туннеле, и ужас все усиливался, минута за минутой, бесконечность за бесконечностью. Хендрик чувствовал, что задыхается, его давила гигантская масса камня над ним, в ушах щелкало от перемены давления – миля за милей он падал в глубины земли.

Клеть затормозила так внезапно, что у него подогнулись колени и плоть лица, растягиваясь, как резиновая, обвисла на костях черепа. Ворота распахнулись, и Хендрика вынесло в главный откаточный коридор – пещеру со стенами из сырого камня; эту пещеру, похожую на гигантский канализационный отстойник, заполняли люди, сотни людей уходили в бесконечные туннели, пронизывающие чрево земли.

Повсюду была вода, сверкавшая и блестевшая в свете электрических фонарей. Она ручьями текла по обе стороны коридора, хлюпала под ногами, невидимая, плескалась и шуршала в темноте или капала с неровных камней крыши. Насыщенный водой воздух был горячим, плотным, словно желатин; он, казалось, заполнил уши Хендрика и оглушил его; он медленно, как патока, заполнял легкие. Ужас не уходил на протяжении всего долгого пути, пока не достигли станции. Здесь люди разделились на группы и исчезли в тени.

Станциями назывались обширные пещеры, откуда уже извлекли золотоносную руду; нависавшие стены станций поддерживали деревянные подпорки, сами стены уходили вверх, следуя форме жилы.

Люди, шедшие перед Хендриком, привели его в забой; здесь в свете голых электрических ламп все ждали белого бригадира, полного рослого африкандера. Забой представлял собой помещение, вырубленное в скале, – три стены и номер у входа. У задней стены стояла длинная скамья, рядом отхожие ведра, закрытые джутовой тканью.

Рабочие сидели на скамье, пока надзиратели проводили перекличку, потом белый бригадир спросил на фанакало:

– Где новый забойщик?

Хендрик встал. Кронье, бригадир, остановился перед ним. Глаза их оказались на одном уровне: оба были рослыми мужчинами. У начальника был кривой нос, сломанный когда-то в давно забытой драке. Кронье внимательно осмотрел Хендрика, увидел выбитые зубы и шрамы на голове и невольно исполнился уважения. Оба были жесткими людьми и распознали это друг в друге. Черные и белые остались там, наверху, на солнце, на чистом воздухе. Здесь, в глубинах земли, все были просто людьми.

– Знаком с молотом? – спросил Кронье на фанакало.

– Знаю, – ответил Хендрик на африкаансе.

Он две недели учился работать отбойным молотком на поверхности, в учебных ямах.

Кронье заморгал и улыбнулся, услышав родную речь.

– Я командую лучшей бригадой отбойщиков в «СРК», – сказал он, по-прежнему улыбаясь. – Ты научишься ломать камень, друг мой, или я сломаю тебе голову, а заодно и задницу. Понял?

– Понял, – улыбнулся в ответ Хендрик, и Кронье повысил голос:

– Все забойщики – сюда!

Со скамьи встали пятеро, все рослые, как Хендрик. Чтобы удержать в руках отбойный молоток, нужна огромная физическая сила. Отбойщики – элита шахтеров, они зарабатывают почти вдвое больше остальных и получают премии за проходку, а также пользуются огромным уважением у окружающих.

Кронье записал на черной доске под лампами их имена: «Генри Табака» – в конце и «Зама, зулус» под первым номером. Когда Зама снял куртку и бросил ее своему податчику шланга, яркий электрический свет выпукло обрисовал его огромные мышцы.

– Ха! – Он посмотрел на Хендрика. – К нам прибежал скулящий маленький шакал овамбо из пустыни.

Окружающие подобострастно рассмеялись. Зама был лучшим забойщиком в секции: когда он шутил, все смеялись.

– Я думал, зулусские бабуины вычесывают блох только на вершинах Дракенсберга, чтобы их голос был слышен издалека, – спокойно ответил Хендрик; на мгновение наступила ошеломляющая тишина, а потом раздался недоверчивый хохот.

– Ладно, говоруны, – вмешался Кронье, – давайте чуток поломаем скалу.

Он провел их вверх к стене забоя, где в неровной стене узкой серой горизонталью виднелась жила, тусклая и неприметная, без малейшего блеска. В ней было заключено золото.

Крыша была низкая; чтобы подойти к стене забоя, нужно было сгибаться вдвое; зато сама стена уходила в темноту на сотни метров в обе стороны; слышались голоса рабочих из других бригад, эхо повторяло и искажало их; фонари на шлемах отбрасывали причудливые тени.

– Табака! – крикнул Кронье. – Сюда!

Он белой краской наметил места для отверстий, которые предстояло пробурить в стене, и указал наклон и глубину каждого отверстия.

Взрыв гелигнитовых зарядов должен быть рассчитан точно. Внешние отверстия заполняют «формовщиками»: они взрываются первыми, формируя висячий бок забоя и его лежачий бок – основание пласта; внутренние заряды срабатывают секунду спустя. Они называются «резчиками» – отрывают руду от стены и отбрасывают назад.

– Шайа! – крикнул Кронье Хендрику. – Давай!

И ненадолго задержался, наблюдая, как Хендрик наклоняется к буру.

Бур стоял у стены – громоздкий инструмент, похожий на тяжелый пулемет, с длинными пневматическими шлангами, которые тянулись назад, в главный штрек, к сложной системе, подающей сжатый воздух.