Вальдемар Лысяк - Шахматист

Для себя же я зарезервировал самую замечательную идею — бегство в вечность. Они могут достать любого, даже на вершинах Тибета, но не в могиле. Если мне это удастся, тогда тебе придется признать, что Джулия самая лучшая ворожея в мире. Несколько лет назад она предсказала мне две жизни. Если же мне не удастся, тогда прощай, и действуй самостоятельно. Тебе поможет Уилсон. Надеюсь, ты его помнишь; это тот самый, которому ты доставил пустотелые фигурки из слоновой кости [294] . Связывайся с ним через Колхауна Гранта [295] . С Грантом, в свою очередь, свяжется «Калиф» [296] . Насколько мне известно, «Калиф» сейчас находится в Сеговии и пробудет там несколько месяцев. Если же вдруг «Калиф» и Грант погибнут, ищи связь в Лондоне, у хозяина зеленой пивной. Пароль: «Поздний восход Солнца».

Пакет, который я тебе пересылаю, сбереги со всем тщанием, если же тебе будет грозить опасность, передай его одному из вышеуказанных, Гранту или Уилсону. Лучше всего, второму, он будет знать, как использовать содержимое. Оно состоит из нескольких документов и моих воспоминаний о нашем путешествии, которые я разрешаю тебе прочитать [297] . Там ты обнаружишь массу подробностей, о которых до сих пор не имел понятия, хотя бы о Парвисе — каждый наш шаг, наши беседы и даже мои мысли. Все это я высылаю через сеньора де Азара, посла хунты, который вскоре покинет Вену, поскольку и он становится здесь персоной нон грата [298] . Этому человеку можно доверять. Я устроил ему закупку и доставку в Испанию партии ружей для ваших повстанцев, так что он мне предан и с радостью согласился оказать услугу [299] .

Прощай, Мануэль, а вернее, до свидания. Надеюсь, что до свидания.

Бенджамен.

PS. Если меня прикончат, уже не играйтесь в какие-либо комбинации. Просто пальните ему в лоб при первой же возможности, а потом д'Антрагю и де Тилли, если он сам не прикончит их раньше. И поосторожнее! Сразу же после расшифровки этого письма сожги и оригинал, и копию [300] .

Чуть не забыл! Сообщи Уилсону и Гранту, что два господина «S» [301] воспользовались Ваграмом, чтобы окончательно рассчитаться с филадельфами. Весь их штаб перебили во время битвы.»

Родившийся 14 марта (астрологический знак Рыб) 1784 года Бенджамен Батхерст погиб 25 ноября 1809 года при таинственных обстоятельствах неподалеку от Перлеберга. В энциклопедиях в качестве даты его смерти указывают именно эту. Вопрос его исчезновения был признан одной из двух крупнейших загадок первой половины XIX века, равным афере таинственного найденыша и, якобы, незаконного потомка Бонапарта, Каспара Хаузера. Мне кажется, что в свете Мемориала и, тем более, письма к Диасу, с содержанием которого я ознакомил читателей, загадка исчезновения Батхерста перестает быть столь таинственной, и ее можно объяснить логическим путем.

Вопреки официальной версии историографов, я утверждаю, что Бенджамен Батхерст не умер в 1809 году, но очень хитрым образом «поменял шкуру», чтобы избежать смертельного удара от рук наемников Кэстлри, совершить месть и вести иную, более подходящую для него жизнь. Но, прежде чем я перейду к обстоятельствам исчезновения Батхерста, я должен дать читателю объяснения и комментарии, касающиеся нескольких других дел, связанных с операцией «Шахматист».

Понятное дело, что, ознакомившись с сообщениями Пирха, Бернтропа и содержанием Мемориала , во время написания книги, в июне 1975 года, я осуществил поездку в гостыньский монастырь, чтобы идентифицировать двойника в монашеской рясе, того самого «монаха Стефана». Это оказалось легче, чем я предполагал, по причине буквально сказочно гостеприимных и готовых прийти на помощь отцов филиппинов. Принимая меня в гостях по-старопольски (такого грибного супа, не говоря уже о телятине, я не ел никогда в жизни), они предоставили в мое распоряжение специальный кабинет для работы, весь свой архив и бесценные манускрипты [302]. Два из них оказались для меня особенно ценными [303]. На их основании я узнал, что «пешку Шульмайстера» звали Стефан Блажевский.

Он родился в деревне Зайончково недалеко от Умани 3 августа 1773 года, следовательно, был на четыре года моложе Наполеона. Первоначальное образование получил в школе отцов-василианцев в Шарогродзе, в Подольской губернии. Завершил образование он у отцов пияров в Немравицах.

Из сообщения Пирха я знал, что Блажевский пребывал в Париже в качестве делегата польского клира у Наполеона, но мне казалось странным, что уже после одного пребывания он «хорошо владел французским языком» (Пирх). Только лишь пересматривая гостыньские архивы, я узнал, что Блажевский был в Париже раньше, во время путешествия по Западной Европе. Он выезжал с Франциском Потоцким и его матерью, Анной из Мыцельских, супругой подкомория Потоцкого, будучи гувернером юного графского сына.

В Париже Блажевский должен был пережить какое-то серьезное потрясение, поскольку после какой-то ночи, заполненной внутренней борьбой («Разве в этом конец жизни людской, — говорил он сам себе, — чтобы забавляться, а потом что?…) [304], утром заявил, что немедленно покидает Францию. В гостыньскую Конгрегацию его приняли в светском состоянии 18 ноября 1801 года. В священники Блажевского рукоположил познаньский епископ Игнацый Рачиньский 21 января 1804 года.

Для меня было очевидным, что после завершения операции «Шахматист» и освобождения Батхерстом, ксендз Блажевский, передав письмо Батхерста Шульмайстеру, будет последним спрятан. Во всяком случае, ас и один из руководителей французской разведки и контрразведки должен был, в качестве последствия собственного предложения, сделанного в постскриптуме письма к Батхерсту, склонить Блажевского на какое-то время удалиться из монастыря, чтобы его не достали руки мстящих за измену организаторов операции. Эти предположения полностью подтвердились. На несколько лет, по разрешению конгрегации, отец Стефан удалился из монастыря и осел в Хоцешевицах, где обучал сыновей старосты Мыцельского.

В 1811 году он возвратился в Гостынь, но продолжал проявлять крайнюю осторожность, «раза два или три в течение жизни видели его в трехстах шагах за воротами, да и то он сразу же возвращался; из кельи своей не выходил, разве что в церковь и трапезную» (ксендз Бржезинский). До самой своей смерти Блажевский жил в келье на втором этаже, с окном на север и видом на расположенное возле монастыря кладбище. Занимался он чтением «книг, посвященных церкви и аскезе», в самом конце исполняя функции Сеньора и Секретаря Конгрегации. «Весьма милостивый к убогим, в тихости подавал крупные милостыни; хороший наставник младших священников и кандидатов в монахи, от него они впитывали дух аскетизма» (Пирх даже обвинил его в фанатизме, поскольку они не сошлись в мнениях о Лютере).