Александр Чиненков - Крещенные кровью

– А какой же ты стал? – чуть отступив назад, Стеша осмотрела его придирчивым взглядом с ног до головы. – Не золотой, гляжу, и не серебряный? Што в тебе эдакова, што выше нас себя ставишь?

Аверьян устремил взгляд на церковный купол, возвышающийся за спиной супруги. Фуражка у него съехала на затылок, волосы прядями упали на лоб, а лицо стало сосредоточенным и злым.

– Ты што, оглохла? – грубо прикрикнул он на Стешу. – Я разве непонятно сказал? Ступай домой, баба чертова, опосля загляну и все обскажу сызнова!

– А нет у тебя дома, понял? – воскликнула в сердцах супруга. – У мя документ имеется, што сгинул ты, пропал без вести! Вот и проваливай туда, откель заявился!

Стеша резко развернулась и ушла. Аверьян тоже поспешил унести подальше ноги, чтобы не заострять на себе внимания прохожих.

Раздраженный до крайности, он вернулся в молельный дом, когда сгустились сумерки. Его встретила обеспокоенная Анна. Из подвала слышались пение и грохот ног. Скопцы радели.

Аверьян умылся, сел к столу. Девушка молча поставила перед ним еду.

– Где шлялся? – спросила, глянув на него исподлобья. – В лавке тебя не было. Может, семью навещать ходил?

В ее голосе слышался упрек. Аверьян ответил ей так же:

– Стешку встретил. В церковь ходила.

– В какую еще церковь? – не поверила Анна. – Большевики все церкви позакрывали.

– А она внутрь не заходила. У дверей помолилася и в обрат. Нас в этой церкви венчали с ней. Бутто вчерась сее было.

– И ты думаешь, я поверю в твою брехню? – резко оборвала его девушка.

Не желая больше пререкаться, Аверьян присоединился к радеющим. Вступив в круг, он затопал ногами с непонятной для себя яростью. Пение скопцов, как всегда, прорвалось к самой заветной струне его сердца. Мелодия напева звала его куда-то, потом, словно лава извергшегося в лоно реки вулкана, шипя, рассыпалась тысячами осколков в клубах пара… Но что это вдруг с ним? Нет, не слабость! В нем снова проснулась непокорность судьбе, надежды и чаяния!

«Стеша теперь обо всем знает. Я сказал ей…» Должно быть, эти слова он выкрикнул вслух и начал еще исступленнее топать ногами. Его охватил кураж!

Кто-то тронул его за плечо. Аверьян почувствовал это, но продолжил свою бешеную пляску. Однако человек, который пытался привлечь внимание, схватил его грубо за руку.

– Што надо?

Калачев открыл глаза и глянул на наглеца.

– Значит, вот ты хде окопался, зятек! – ухмыльнулся Игнат Брынцев. – А мы уж с сестрой схоронили тебя, Аверьяша. – Он уже раскинул руки для родственных объятий. – Когда ты мне руку чуть не сломал, я ешо сумлевался – ты или не ты! А теперь… Аверьян! Аверьяха!

Калачеву ничего не оставалось, как ответить приветствием на показную радость шурина. Они обнялись, пожали друг другу руки.

Брат Стеши совсем не изменился. Его волосы начали терять былую густоту, но в остальном он остался по-прежнему все тем же остроумным пройдохой и мошенником.

– Значит, к «кораблю» скопцов причалил? – противно хихикнул Игнат. – Вот чего-чего, а эдакой дурацкой выходки я от тебя не ожидал!

– У кажнова своя стезя, – проговорил нехотя Аверьян. – Зато у тебя, судя по виду, все прекрасно?

– И у меня всяко было, покуда тебя хде-то черти носили, – уколол его Игнат. – За жинкой твоей вон приглядывал, штоб не скурвилась. Детишкам подсоблял всяко-разно. И твоя, и моя семьи… – все на одних плечах! А жрать кажный день все хотят. Вот и приходилось выворачиваться.

– Зрил, как у тя энто получается, – подковырнул Аверьян. – От разбойника с большой дороги не отличишь!

– Энто я так, шутканул со скуки, – не смутившись, тут же нашелся Игнат. – Подозрительным ты мне показался, вот и решил проверить!

– А в лавку пошто тайком заглядывал? – спросил Аверьян. – Не мог по-человечески зайти, как все?

Игнат посмотрел на него как на умалишенного:

– О какой ешо лавке ты мне тут впариваешь? – округлил он глаза. – Сам посуди, для чего мне тайно вкрадываться куда-то, ежели я и не спросясь, по долгу службы, в любую избу и в любой магазин войтить волен?

– Вот и я эдак же подумал, – кивнул Аверьян. – Однако ты почему-то тайно удумал.

– Ты што, меня видел? – побагровел Игнат.

– Нет, не я. Но видели, – честно признался Аверьян.

– Обозналися, значит, – ухмыльнулся негодяй. – Эдаких, как я, в городе много ходит!

Он схватил Аверьяна за руку, оглянулся, отвел его подальше и сказал, понизив голос до едва слышимого:

– Знаешь што, зятек мой любезный, я ведь сюды по делам службы заглянул. Усек?

– Што усек? – не понял Аверьян.

Игнат, надуваясь от важности, продолжил непрерывную цепочку замечаний и поучений.

Как только он замолчал, чтобы перевести дух, Аверьян, выждав момент, спросил:

– А какие могут быть у тебя дела в молельном доме? Грехи пришел замаливать или ешо по каким сурьезным вопросам?

– Да так, поглазеть на сборище вашенское заглянул, – уклонился от прямого ответа Игнат. – Определить вот хочу, пора вас гнать взашей али погодить малость?

– А я вот подумал, ты за пистолетом своим заявился?

– И за ним тожа. Не сумлеваюся, што ты мне его щас отдашь.

– А ежели нет? Што тогда?

– Тогда в другом месте разговаривать будем. Только после разговора тово смертной казни через расстрел тебе не избежать! – Игнашка говорил, подчеркивая каждое слово, как будто предъявлял ультиматум враждебной стороне.

– Энто ты моех мальцов сюды приваживаешь? – спросил Аверьян, хмуря брови. – И Стешу под Ивашку тожа ты подсовываешь, шкура продажная?

– Я? – Игнат нервно рассмеялся, видимо, вопрос попал в самую точку.

– Ты, хто ж ешо, – пронзил его грозным взглядом Аверьян. – Уж кому-кому, а мне доподлинно известно, што добродетели тебе неприемлемы. Ты к скопцам мою семью сбагрить хотишь, штоб зараз моею избою и пожитками завладеть.

– Вот уморил, кастрат несчастный! – хохотнул Игнат. – Да твоя изба давно уже моя, понял! Вот токо и в мыслях не держал, што ты живым возвернешься.

Калачев даже в темноте ночи почувствовал пристальный взгляд шурина. Он знал и помнил этот взгляд. Возможно, у Игната есть свои причины, чтобы быть здесь…

– Какова хрена ты возвернулся? – спросил Игнат, сплюнув под ноги.

Он был в ярости, и Аверьян чувствовал это.

– Так Хосподу было угодно, – ответил он.

– К скопцам в секту тебя тоже Хосподь твой послал?

Аверьян не ответил. Даже бровью не повел, услышав провокационный вопрос шурина.

– Чаво молчишь, бутто говна в рот набрал? – наседал Игнат, бросая пугливые взгляды в сторону дома. – Чем тя скопцы эдаким приманили, што ты от яиц и от семьи своей зараз отказался?

Калачев промолчал и на этот раз, но на глазах его выступили слезы сильной обиды.

– Ладно, не сердись, – ослабил натиск шуряк. – Жив остался – и то хорошо! Раз ты здеся, среди скопцов, значит, у меня есть дело к тебе.