Бернард Корнуэлл - Смерть королей

Заградительные сооружения, которые мы устроили, были смехотворны, просто набросанные как попало бревна с крыш, они могли бы сбить с толку одного человека, но не остановить решительное наступление.

Я знал, что Меревал прав, что нашим долгом было пересечь Сэферн и скакать на юг, пока мы не дошли бы до того места, где можно было бы собрать армию, но поступить так означало бы покинуть всех людей, которые укрылись на этом большом полуострове.

И датчане, вероятно, уже перешли реку. К западу были броды, и они, возможно, хотели окружить Шроббесбурх, чтобы не дать нам возможность получить подкрепление. По правде говоря, я думал, что мы могли надеяться только на то, что датчане решат продолжать вторжение и вместо того, чтобы потерять людей, нанеся нам поражение, они поскачут на юг.

Это была хлипкая и неубедительная надежда, и поздней ночью, как раз перед тем, как небо на востоке начало светлеть, я почувствовал отчаяние обреченного.

Три Норны не дали мне другого выбора, кроме как развернуть знамя и умереть со Вздохом Змея в руке. Я думал о Стиорре, своей дочери, и так хотел ее увидеть хотя бы еще раз, а потом пришел серый рассвет и туман, и облака снова нависали низко и принесли с запада мелкий дождь.

Сквозь туман я различил знамена датчан. В центре был символ Хэстена, череп на длинном шесте. Ветер был слишком слабым, чтобы расправить знамена, так что я не видел, были ли там орлы, вороны или вепри. Я сосчитал знамена.

Я видел по меньшей мере тридцать, еще сколько-то скрывал туман, и под этими мокрыми знаменами датчане строились в стену из щитов.

У нас было два знамени. Меревал использовал флаг Этельреда — скачущий белый конь неуклюже висел над фортом на длинном шесте.

Мое знамя с головой волка находилось в низине, с северной стороны, и я приказал Осви, своему слуге, срубить деревце и сделать второе древко, чтобы я мог расправить флаг и показать датчанам, с кем они столкнулись.

— Это прямо-таки приглашение, господин, — сказал Финан. Он потопал ногами по мокрой земле. — Помнишь, ангелы сказали, что ты умрешь. Они все хотят прибить твой череп к своему фронтону.

— Я и не собираюсь от них прятаться.

Финан совершил крестное знамение и мрачно уставился на вражеские ряды.

— По крайней мере, это произойдет быстро, господин.

Туман медленно рассеивался, хотя мелкий дождь еще моросил. В полумиле от нас датчане сформировали цепь между двумя перелесками.

Строй с густым лесом разрисованных щитов заполнил пространство между деревьями, и у меня сложилось впечатление, что он продолжается и в лесу. Это странно, подумал я, но в этой внезапной войне все было предсказуемым.

— Человек семьсот? — предположил я.

— Около того, — подтвердил Финан, — достаточно много и еще больше — среди деревьев.

— Зачем?

— Может, ублюдки хотят, чтобы мы напали на них? — предложил Финан, а затем окружат нас с обеих сторон?

— Они знают, что мы не станем атаковать, — сказал я. Мы были в меньшинстве, и, по большей части, необученные воины. Датчане поймут это просто потому, что фирд редко имел щиты.

Они увидят мою стену из щитов в центре нашего строя, но по обе ее стороны были воины без щитов или доспехов. Легкое мясо, подумал я, не сомневаясь, что фирд хрустнет как тростинка, когда датчане атакуют.

Но они оставались между деревьями, по мере того, как туман исчезал, а дождь усиливался. Временами датчане для устрашения колотили мечами о щиты, и я слышал приглушенные крики, хотя они были слишком далеко, чтобы различить слова.

— Почему же они не атакуют? — грустно спросил Финан.

Я не мог ответить, потому что понятия не имел, что затеяли датчане. Мы были в их власти, а они стояли, вместо того, чтобы атаковать. И в предыдущий день они продвинулись ненамного, но теперь стояли неподвижно. И это было их великое нашествие?

Помню, я глядел на них, удивляясь, и два лебедя пролетели над головой, крылья били сквозь дождь. Знак, но что он означал?

— Если они вырежут нас до последнего человека, — спросил я Финана, — скольких потеряют сами?

— Сотни две? — предположил он.

— Потому они и не нападают, — предположил я, и Финан озадаченно на меня посмотрел. — Они прячут воинов в лесу, не в надежде, что мы атакуем, а чтобы мы не знали, сколько их, — я сделал паузу, чувствуя как идея обретает формы, — или, точнее, насколько их мало.

— Мало?

— Это не основная армия, — сказал я, внезапно обретя уверенность. — Это отвлекающий удар. Там нет ни Сигурда, ни Кнута, — предположил я, но это было единственным объяснением, которое я смог найти.

Кто бы ни командовал этими датчанами, у него было меньше тысячи воинов и он не желал терять две-три сотни в битве, которая не являлась частью основного вторжения. Его задачей было держать нас здесь и завлечь другие отряды саксов в долину Сэферна, в то время как настоящее вторжение шло… Откуда? С моря?

— Думал, Оффа сообщил тебе… — начал Финан.

— Этот ублюдок плакал, — в ярости откликнулся я, — плакал, чтобы убедить меня, что он говорит правду. Он сказал мне, что платит добром за мою доброту, но я никогда не был к нему добр.

— Я платил ему, как и остальные. И датчане, должно быть, заплатили ему больше, чтобы он наврал мне с три короба, — я опять не знал, было ли это правдой, но почему же эти датчане не шли, чтобы вырезать нас?

Потом появилось какое-то движение в центре их строя, щиты раздвинулись, пропуская трех всадников. Один нес зеленую ветку, знак переговоров, другой был в высоком шлеме с серебряным гребнем, из которого торчал плюмаж из вороньих перьев.

Я позвал Меревала, и мы втроем с Финаном пошли мимо нашей хилой баррикады через мокрый луг к приближающимся датчанам.

Человеком в шлеме с плюмажем из вороньих перьев оказался Хэстеном. Шлем являл собой великолепный образчик мастерства, украшенный змеем Мидгардом, обвившемся вокруг верхушки, хвост защищал шею, в то время как рот образовывал гребень, держащий вороньи перья.

На нащечниках были вырезаны драконы, между которыми мне ухмылялся Хэстен.

— Лорд Утред, — произнес он счастливо.

— Ты носишь чепчик своей жены? — приветствовал я его.

— Это подарок ярла Кнута, который будет тут к ночи.

— А я то удивлялся, чего же ты ждешь. Теперь знаю, тебе нужна помощь.

Хэстен улыбнулся, как будто забавляясь моими оскорблениями. Человек с зеленой веткой был в нескольких шагах позади него, в то время как рядом стоял воин в еще одном богато украшенном шлеме — на этот раз с сомкнутыми нащечниками, так что лицо я видеть не мог.

Его кольчуга была дорогой, седло и пояс украшены серебром, а руки густо увешаны драгоценными браслетами. Лошадь незнакомца занервничала, и он сильно ударил ее по шее, заставив только шагнуть в сторону на мягком грунте. Хэстен наклонился и погладил разволновавшегося жеребца.