Бернард Корнуэлл - Смерть королей

— Ярл Кнут принесет Ледяное Зло, — сообщил он мне.

— Ледяное Зло?

— Это его меч, — пояснил Хэстен, — вы с ним будете драться среди ветвей орешника. Это мой ему подарок.

Кнут Ранульфсон слыл величайшим мечником среди всех датчан, просто волшебник с мечом, человек, который улыбался, убивая, и гордился своей репутацией. Признаюсь, при словах Хэстена я почувствовал дрожь страха.

Поединок в пространстве, окруженном ветвями орешника, ритуальный поединок, и итог мог быть только один — смерть. Он будет демонстрацией мастерства Кнута.

— Будет приятно его убить, — сказал я.

— А разве твои ангелы не говорили, что это ты умрешь? — удивленно спросил Хэстен.

— Мои ангелы?

— Хорошая идея, Сигурд-младший привез их нам. Двух таких хорошеньких девчушек. Мы ими насладились, как и большинство наших воинов.

Так значит, всадник рядом с Хэстеном был сыном Сигурда — щенок, который хотел драться со мной в Честере, и нападение на Туркандин — его рук дело, его обряд посвящения, хотя, не сомневаюсь, отец послал воинов постарше и помудрее удостовериться, чтобы сын не наделал фатальных ошибок.

Я вспомнил мух на теле Лудды, грубо нарисованного ворона на римской штукатурке.

— Когда ты умрешь, щенок, — сказал я ему, — я прослежу, чтобы у тебя не было меча в руке. Я пошлю тебя гнить в Хель. Посмотрим, как тебе это понравится, кучка мышиного дерьма.

Сигурд Сигурдсон вытащил меч, и вытащил очень медленно, как бы показывая, что не собирается нападать прямо сейчас.

— Он зовется Огнедышащий Дракон, — сказал он, держа лезвие вертикально.

— Меч как раз для щенка, — насмешливо сказал я.

— Хочу, чтобы ты знал, как зовется меч, который тебя убьет, — сказал он и вывернул голову жеребца, будто намереваясь врезаться в меня, но лошадь привстала на дыбы, и молодому Сигурду пришлось вцепиться за гриву, чтобы удержаться в седле. Хэстен снова наклонился и схватил жеребца за уздечку.

— Убери меч в сторону, господин, — сказал он мальчишке, потом улыбнулся мне. — У тебя есть время до вечера, чтобы сдаться, — сказал он, — а если не сдашься, — его голос посуровел, опережая мой возможный комментарий, — то все вы умрете.

— Но если ты согласишься, лорд Утред, мы пощадим твоих людей. До вечера! — он повернул коня, волоча за собой молодого Сигурда. — До вечера! — крикнул он снова, удаляясь.

Эта война — за гранью моего понимания, подумал я. Зачем ждать? Если только Хэстен и правда так боится потерять четверть или треть своих сил. Но если это на самом деле авангард великой армии датчан, то нет смысла слоняться около Шроббесбурха.

Им нужно быстро и жестко ударить в мягкое подбрюшье саксонской Мерсии, а затем пересечь Темез, опустошая Уэссекс.

Каждый день, что датчане теряли в ожиданиях, был еще одним днем, который позволял собрать фирд и привести воинов из земель саксов, если только мои подозрения не были верны, и этот удар датчан был обманом, потому что реальная атака наносилась где-то в другом месте.

Еще больше датчан собралось в окрестностях. Поздним утром, когда дождь наконец закончился и солнце проглянуло сквозь облака, мы увидели больше дымов в восточной части неба.

Сначала струйка дым была тонкой, но быстро становилась гуще. Вскоре появилось еще две. Датчане громили близлежащие деревни, а другой отряд перешел реку и патрулировал изгиб, поймавший нас в ловушку.

Осферт нашел две лодки — просто шкуры, натянутые на ивовые прутья, и хотел сделать большой плот, как тот, который мы нашли, чтобы пересечь Узе, но присутствие датских всадников покончило с этой идеей.

Я приказал своим людям укрепить баррикаду поперек перешейка балками и стропилами, чтобы защитить людей из фирда и направить атакующих на стену из щитов.

У меня почти не было надежды пережить решительную атаку, но люди должны быть заняты, и потому они снесли шесть домов и перенесли бревна к перешейку, где баррикада медленно становилась всё более грозной.

Священник, нашедший убежище в Шроббесбурхе, прошел вдоль моей линии обороны, раздавая людям небольшие кусочки хлеба. Они становились перед ним на колени, а он клал крошки им в рот, а затем добавлял щепотку почвы.

— Зачем он это делает? — спросил я Осферта.

— Из земли мы пришли, господин, и в землю уйдем.

— Мы не уйдем никуда, пока Хэстен не атакует, — возразил я.

— Он боится нас?

Я покачал головой.

— Это ловушка, — ответил я, я побывал уже в стольких ловушках с того момента, как меня попытались убить в день Святого Алнота, и когда меня призвали заключить договор с Эориком, и когда я сжег корабли Сигурда, а также устроил трюк с ангелами. Но теперь, как я подозревал, датчане подготовили самую большую ловушку, и она сработала, потому что во второй половине дня на противоположном берегу реки случилась какая-то паника и патрулировавшие берег датчане пришпорили своих лошадей, направив их на запад.

Что-то напугало их, и спустя несколько мгновений появился намного больший отряд всадников, несущий два флага: один с крестом, а другой — с драконом.

Это были западные саксы. Хэстен привел людей к Шроббесбурху, а я был убежден, что все мы были нужны где-то далеко, где разворачивалась настоящая атака датчан.

Вновь прибывших вел Стеапа. Он спешился и спустился к реке, к небольшой отмели из грязи, где сложил руки у рта и крикнул:

— Где мы можем переправиться?

— К западу, — прокричал я в ответ, — сколько вас?

— Двести двадцать.

— Мы заметили тут семь сотен датчан, но не думаю, что это их основные силы.

— Еще больше наших идет сюда, — прокричал Стеапа, игнорируя мое последнее сообщение, и стал взбираться обратно на берег.

Он направился на запад, исчезнув за деревьями, в поисках брода или моста. Я вернулся на перешеек и увидел, что датчане еще сидят в строю. Должно быть, им было скучно, но они даже не потрудились нас спровоцировать, даже когда наступил вечер, а затем и ночь.

Хэстен знал: я не стану покорно сдаваться, но ничего не предпринял, чтобы подкрепить свои ​​утренние угрозы. Мы наблюдали, как снова взметнулись датские костры, и смотрели на запад, ожидая появления Стеапы, наблюдали и ждали. Наступила ночь.

А на рассвете датчан уже не было.

Этельфлед приехала через час после восхода солнца, приведя почти сто пятьдесят воинов. Как и Стеапе, ей пришлось ехать на запад, чтобы найти брод, и к полудню мы собрались все вместе.

— Думал, ты направляешься на юг, — поприветствовал я ее.

— Кому-то же нужно драться с датчанами.

— Если только они не уйдут, — сказал я. Земля к северу от перешейка была еще усеяна тлеющими кострами, но датчан не было, лишь следы копыт, ведущие на восток. Теперь у нас была армия, но не с кем было драться.