Александр Дюма - Графиня Монте-Кристо

Урсула тоже была там. Она стояла где-то в кустах, прислушиваясь к чему-то и загадочно приложив палец к устам.

— Почему вы плачете? Почему вы так страшитесь будущего? — спрашивал Киприенну ее спутник. — Будьте мужественны и верьте вашим неизвестным друзьям.

Внезапно в воздухе появились какие-то крылатые тени. Постепенно все они приобрели сходство с теми, кого любила Киприенна и кто испытывал к ней те же чувства. Там были мать-настоятельница, Урсула и, конечно же, ее дорогая матушка.

Они подходят к ней все ближе, они хотят поцеловать ее и заключить в свои объятия, но тут появляется графиня Монте-Кристо, ведущая за руку маленькую Лилу.

— Почему ты плачешь, зачем со страхом думаешь о будущем? Ничего не бойся и верь своим неизвестным друзьям, — ласково говорит ей графиня.

Ортанс де Пьюзо еще не ложилась и все еще не спит.

Глубоко задумавшись, она по-прежнему сидит в кресле, лицо ее необычайно бледно, а глаза покраснели от слез и бессонницы.

Перед ее мысленным взором также проходят видения, она снова видит сад в Нуазеле и бледное лицо шевалье д’Альже.

Она тоже вспоминает тех, кто оказал какое-то влияние на ее судьбу, — маркизу де Симез, добрую старушку Ламбер, графа де Пьюзо и наконец причину всех ее слез и печалей — искусителя и тирана, полковника Фрица.

Все они угрожающе приближаются к ней. Лишь один маленький шевалье прощает ее и тихо плачет, как плачут ангелы в раю, видя как гаснет звезда или как душа уступает искушению.

Лишь он один прощает ее.

Нет, не только шевалье д’Альже!

Над картиной отчаяния и горя возникает еще одно видение, прекраснее и благороднее всех. Видение принимает облик графини Монте-Кристо. Рука ее указывает на небеса, а рядом с ней стоит девочка. Этот ребенок — Лила.

— Плачь, грешница! Утопи свое горе в слезах раскаяния! Плачь, кайся и получишь прощение, — слышится голос таинственной графини.

Встав с кресла, графиня де Пьюзо взяла со стола смятое письмо, которое только что читала.

— Да, именно оттуда ко мне придет спасение, если не полное забвение всех страданий, — воскликнула она, — только автор этого письма сможет помочь нам, только эта святая утешительница графиня Монте-Кристо!

Как только Ортанс произнесла это таинственное заклинание и подняла голову, то сразу же увидела перед собою графиню Монте-Кристо.

За полуотворенной дверью виднелась фигура госпожи Потель.

— К сожалению, вчера я не смогла навестить вас, — произнесла графиня Монте-Кристо, — мне помешало сделать это исполнение священного долга, которого я придерживаюсь в течение многих лет. Но сейчас я свободна и потому я здесь. Что вы собираетесь делать?

— Я хочу полностью доверить вам свою судьбу, — ответила графиня де Пьюзо, — вы знаете все о моей ошибке и вы единственная, кто дарит мне утешение и поддержку, поэтому я приму любой ваш совет.

— Хорошо, — ответила графиня Монте-Кристо, — я только что имела разговор с доном Жозе и ваше решение не является для меня неожиданностью. И вот, бедная исстрадавшаяся душа, я пришла и говорю тебе от имени всемогущего Господа: ты искупила свой грех и достаточно пострадала за него, слезы очистили тебя от греха и угрызения совести искупили твое преступление. Присоединяйся же к нам, сестра, после долгого шторма ты наконец обрела тихую гавань.

Удивленная и ничего не понимающая графиня де Пьюзо молча слушала свою гостью, которая тем временем продолжала:

— Приди к нам и ты найдешь среди нас товарищей по несчастью — невинных жертв и кающихся грешников, тех, кто страдал сам, и тех, кто заставлял страдать других. Двери наши открываются для первых из них по первому их стуку, другие же, прежде чем быть допущенными, должны пройти серьезное испытание. Ты прошла через него и я могу наконец позволить тебе разделить с нами спокойствие и утешение, даруемое нашей работой.

— Какую работу вы имеете в виду? — удивленно прошептала госпожа де Пьюзо.

По знаку, сделанному графиней Монте-Кристо, госпожа Потель переступила порог комнаты.

— Посмотрите на эту женщину! — продолжала графиня, — она никогда не сворачивала с пути добродетели, но была несчастной женой и еще более несчастной матерью, вся ее жизнь была нескончаемой цепью горестей и печалей. Когда я ее встретила впервые, она была совершенно одинока в своем горе, ей не к кому было обратиться за поддержкой, но разве это было справедливо? Разве долг любого христианина не заключается в том, чтобы помогать несчастным? Ведь мы должны стремиться помочь всякому, попавшему в беду.

Помолчав немного, графиня Монте-Кристо заговорила вновь:

— Одна из задач проводимой нашими сестрами работы заключается в том, чтобы выявлять скрытое горе и дарить утешение отчаявшимся. Мы стараемся предотвратить ошибки, предупреждая юных девиц об окружающих их искушениях. Но, к сожалению, мы еще очень слабы, хотя мне уже приходилось встречать тех, кому мы смогли оказать помощь и поддержку. Близится тот день, когда благодаря взаимной любви мы станем непобедимы. Уже сейчас эти новые миссионеры, наши целители душ и сестры милосердия, не могут спокойно пройти мимо горя и нищеты. Оставим мужчинам гордую работу цивилизации общества. Да, дорогие сестры, оставим им гром побед, опьянение битвой и упоение властью. Скромные помощницы в великой работе, мы станем выполнять свою миссию тихо и незаметно для окружающих.

Пока графиня Монте-Кристо вела свою проникновенную речь, две сестры почтительно внимали ей, склонив головы и молитвенно сложив руки.

— О, как я могу считать себя достойной участвовать в этой святой работе? — вздохнула графиня де Пьюзо.

— Но, дорогая моя, вы уже и так вполне достойны этого, — воскликнула графиня Монте-Кристо, заключая в объятия новую сестру, — но все же вам придется вынести еще одно испытание. Вы должны на время оставить общество, возможно, это продлится несколько лет, но все это время ваша дочь будет находиться под нашим заботливым наблюдением, поверьте, покинув ее на время, вы не оставите ее сиротой.

— Приказывайте и я подчинюсь вашему решению, — решительно ответила графиня де Пьюзо.

Тем временем наступил день и в кабинете графа де Пьюзо происходила совершенно иная сцена.

Граф, барон Матифо и полковник Фриц была заняты обсуждением брачного договора.

Письменный стол графа был завален кипами документов, относящихся к стоимости той или иной собственности, доходам от ферм и поместий, а также к случаям возможной смерти того или иного родственника или члена семьи.

В опись ценного имущества не внесли только саму Киприенну.

Наконец обсуждение закончилось и договаривающиеся стороны пришли к полному согласию по всем вопросам.