Бернард Корнуэлл - 1356

— Похоже, скоро мы узнаем, насколько действенна твоя неуязвимость против английских стрел, — не преминула уколоть де Веррека Женевьева.

— Хуктон не успел бы нас опередить, — сказал Роланд. Без особой, впрочем, уверенности.

Пожалуй, впервые в жизни он растерялся. На турнирах он сохранял хладнокровие в самой жестокой сече. Там его словно ангел берёг, предупреждая об опасностях и ограждая от нелепых случайностей. Роланда отличала от других бойцов молниеносная скорость реакции, но сейчас он никак не мог собраться с мыслями и сообразить, как следует поступить.

— Там какая-то деревня! — к нему дозорный на взмыленном коне и указал на восток.

— С башней! — поддакнул второй.

— Что за башня? Церковь?

— Бог весть. Башня и башня. Рядом. В километре, а то и ближе.

— Сколько солдат углядели? — отрывисто спросил Роланд.

— С четверть сотни.

— Так поехали! — вмешался Солье.

К деревне вёл схожий с козьей тропой просёлок. Он спускался в долину, густо поросшую лесом. Роланд нещадно пришпоривал жеребца, сжимая в кулаке поводья кобылы, на которой ехала Женевьева.

На ходу оглянулся. Чужих солдат скрыли сомкнувшийся за поворотом тропы лес. Пригибаясь к гриве, чтобы не быть выбитым из седла ветками близко подступавших к дороге деревьев, он гнал коня вперёд. Кровь горячила опасность, настоящая, не турнирная, без правил и готовых прекратить бой в любой миг герольдов. Сердце колотилось так, как не колотилось ни на одном ристалище.

— Мишель! — крикнул он оруженосцу, — Скачи вперёд, к башне, и попроси убежища! Шевелись!

В мозгу мелькали обрывки мыслей. Хуктон не мог их обогнать. Даже если сбежал из Монпелье, будет искать Роланда на юге, не на севере. Тогда чей это отряд? А вдруг это совершенно незнакомый дворянин, путешествующий по каким-то своим, ничуть не касающимся роландовых, делам? Почему же они путешествуют готовыми к бою, в кольчугах и шлемах?

Лес кончился. В туче брызг лошади вспенили неглубокий ручей и поскакали по краю виноградника.

— Люди Томаса зовут стрелы стальным градом дьявола! — выкрикнула Роланду Женевьева.

— Замолчи! — вспылил он, забыв о манерах.

Два латника графа скакали по обе стороны от кобылы Женевьевы, внимательно следя, чтобы пленница не вздумала выкинуть какой-нибудь фортель. Дорога вновь пошла вверх, поднимаясь на бугор, вершину которого венчала полуразрушенная церковь с раскинувшейся под ней деревней. Солнце почти село, и башня смотрелась тёмным пятном, не оживлённым ни единым огоньком.

Кавалькада пронеслась по селению, распугивая с пути кур, собак и коз. Многие дома были заброшены, и Роланд, бегло перекрестившись, подумал, что деревня, вероятно, так и не оправилась от мора. Крестьянка выдернула сынишку буквально из-под копыт коня, мужчина проорал что-то, Роланд отмахнулся. Он никак не мог отделаться от звучащей в голове фразы Женевьевы. Стальной град дьявола. Кони вынесли седоков на маленькое кладбище у церкви. Со ступеней лестницы, ведущей на колокольню, махнул рукой Мишель.

— Пусто! — доложил он.

— Внутрь! — приказал Роланд.

На границе дня и ночи, в сумерках Роланд де Веррек нашёл укрытие в старой башне.

Достигнув мельницы, Томас, Кин и их пленник обнаружили Карла с девятью латниками в состоянии полной готовности. К чему готовности, ответить они бы затруднились, но лошади были осёдланы, а кольчуги надеты.

— Насчёт пленения Женевьевы мы уже извещены, — вместо «здравствуй» сказал Томасу Карл.

— И кем же?

Карл качнул головой в сторону мужчины, напряжённого в сапоги, штаны, рубаху и плащ. Человек при виде Томаса засуетился, норовя скрыться, однако Хуктон осадил перед ним жеребца, преграждая путь. Незнакомец сжался, покорно дожидаясь, пока Томас распорядится относительно молодого Питу.

— Та-ак, — протянул лучник, бросив, наконец, взгляд на физиономию указанного Карлом человека, — А ряса где?

— У меня, — покраснел брат Майкл.

— А почему не на тебе?

— Потому что я не желаю быть монахом! — вздёрнул голову тот.

— Он нам новости и рассказал, — сообщил командиру Карл, — И о том, что Женевьеву взяли, и о том, что ты в розыске.

— Взяли Женевьеву, — подтвердил Томас.

— Де Веррек?

— Да. И повёз к Лабрюилладу, как мне кажется.

— Остальных бойцов я в Кастильон послал, — отличался Карл, — с просьбой к сэру Анри прислать нам четыре десятка парней в подмогу. По его, кстати, совету.

Немец кивнул на брата Майкла.

— По твоему совету? — внимательно уставился на соотечественника Томас.

Тот на миг поднял на него взор и вновь опустил. Пробормотал:

— Ну… разумно же…

Томас вздохнул. Разумность совета вызывала у него сильное сомнение. Он располагал в данный момент десятью бойцами. Двенадцать, считая неопытного в военном деле студента и ещё менее сведущего в этом смысле монаха-расстригу. И что? С этими смехотворными силами бросаться в погоню за де Верреком, в то время как отряд из Кастильона будет прочёсывать окрестности Монпелье в поисках командира, рискуя наткнуться на превосходящее по численности воинство какого-нибудь местного хозяйчика? Ну, а вдруг всё же выйдет пересечься и объединиться?

Томас буркнул:

— Ладно. Разумно, признаю. В Монпелье собираешься возвращаться?

— В Монпелье? Зачем?

— Учиться мочу нюхать.

— Нет!

— Так чего же ты хочешь?

— С вами остаться.

— С нами или с Бертильей?

Брат Майкл стал пунцовым:

— С вами, сэр.

Томас покосился на Кина:

— Эко вас разобрало-то. Ирландец вон отказывается идти в попы, ты — в монахи. Вольному — воля, отныне вы оба — эллекины.

— Правда? — пролепетал брат Майкл, не смея поверить своему счастью.

— Правда, правда.

— Нам бы ещё подобрать пару бойких девчонок из беглых монахинь, — вслух посожалел Кин.

По словам Карла, Роланда де Веррека, увозящего Женевьеву, его войско не приметило.

— Ты же приказал не высовываться, мы и не высовывались на дорогу.

— Он ехал по Тулузскому тракту, — успокоил немца Томас, — По моим прикидкам. Если я не ошибаюсь, то недотрога опережает нас на день.

— Поедем за ним?

— Через холмы срежем.

Троп тех Томас не разведывал, но холмы были населены, а где люди — там и дороги. Пусть узкие, пусть плохо проходимые. При некотором везении, буде не попадутся на пути коредоры или не захромают лошади, Томас мог надеяться провернуть с де Верреком тот же трюк, что позволил прищучить Лабрюиллада.

Хуктон спешился и выглянул из развалин наружу. С гребня, на котором стояла разрушенная мельница, открывался отличный вид на Монпелье. По пепелищу горелого пригорода рыскали группы всадников, человек по семь-восемь в каждой. Групп Томас насчитал шесть. Они обшаривали каждый кустик, каждый укромный уголок.