Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

С. М. Третьяков [18] С. М. Третьяков, Сванетия. М., 1928. в 1928 году ратовал за снос всех старых домов, башен и замков Верхней Сванетии для создания новой жизни. Тоже дань времени.

Мы гордимся искусством и культурой своих предков, гордость эта укрепляет в нас патриотизм, любовь к Отчизне, к своему народу. Тот же Суздаль в последние годы сделался своеобразной Меккой, которую только в 1966 году посетило 4147 организованных экскурсий, 171 648 советских людей. Наверное, столько же, если не больше, приезжало сюда в том же году самостоятельно. Люди приходили поклониться великому прошлому своего великого народа.

Да что говорить, представьте себе, как бы смотрелась Красная площадь без храма Василия Блаженного. Или новая гостиница «Россия» в центре Москвы без стоящих рядом реставрированных церквушек XVI–XVII веков. Оказывается, в этом, кроме всего прочего, содержится еще и красота. А человек не может жить без красоты.

Религия умирает, у нее нет будущего. Среди сванской молодежи нет уже религиозных людей. Пройдет еще некоторое время, и религия исчезнет как таковая, ее не будет. Поэтому мы должны сейчас отделить от религии и сохранить для наших потомков приносящие людям радость обычаи, традиции, праздники. Похоронить навсегда их религиозную сущность и возродить древние памятники, обычаи на основе социалистического содержания. Что плохого в празднике «льва»? Разве будет хорошо, если он исчезнет? Ведь осталась же нам елка от религиозного праздника рождества Христова. Украшая под Новый год елку, советские люди и не вспоминают о Христе, а сам обычай наряжать елку приносит радость в каждый дом.

А для того чтобы провести это разделение, надо хорошо знать и то и другое — и религию сванов и их народные обычаи и традиции. Сваны считают себя православными христианами уже полторы тысячи лет. Христианство проникло сюда через Грузию из Византии раньше, чем в Древнюю Русь, но, видимо, не ранее IX столетия, хотя в Грузии оно и укоренилось уже с IV века. В сванских богослужебных обрядах и песнопениях, в иконописи, фресках и чеканных иконах, так же как в архитектурных памятниках, сильно заметно византийское влияние. Но, несмотря на такое многовековое господство христианства, сваны сумели сохранить многое от древней языческой религии картвел, в которой все явления природы имели свой культ, поэтому в религии сванов до сих пор существует чисто языческое почитание Солнца, Луны и небесных светил, живут боги неба (Гербет), гор (Ал), охоты (Дали), лесов (Ансад), сладострастия (Квириа. Не путать со святым Квириком!), араки (Солом) И т. д. Христианские верования в Верхней Сванетии часто переплетаются с языческими. Например, культ святого Георгия сочетается с культом Луны. Еще живы пережитки культа огня и воды, культа домашнего очага. Совсем недавно каждая отрасль хозяйства у сванов связывалась с определенными обрядами и верованиями. Основные моменты жизни, такие, как рождение, брак, болезнь, смерть, сопровождались обрядами.

Особенно живучим оказался культ умерших. Он соблюдается до сих пор. На похороны сходятся не только все родственники, но и сваны из других селений. Поминки справляются на седьмой, сороковой день и через год после смерти. Так как в представлении верующих людей покойники и после смерти сохраняют свои потребности, у постели умершего, где теперь лежат его костюм и личные вещи, оставляют столик с едой. Обязательное погребение в родной земле, на фамильном кладбище — обычай тех же Далеких времен. Сохранились И элементы жертвоприношения.

Праздник Пуст по своему происхождению как раз и является полухристианским-полуязыческим. Церковь Пуст стоит над Местией. 12 мая я отправился туда, чтобы увидеть все своими глазами. Мне хотелось пойти вместе с отцом Миши — с Виссарионом.

Но Виссарион не мог пойти со мной на праздник Пуст, в этом году он присутствовал у постели умирающего и не имел права поэтому быть на празднике, посвященном благополучию семьи и счастью в доме.

Церковь Пуст — самая древняя в Местии. Рассказывают, очень-очень давно эту богатую церковь обокрали. Жители Местии пришли сюда проклинать воров. При этом в жертву был принесен теленок. Проклятие подействовало таким образом, что воры навсегда исчезли из Сванетии. С тех пор 12 мая все приводят сюда телят или баранов (козы не допускаются), «освящают» их и уводят домой. Там режут и возвращаются в Пуст с насаженными на палку сердцем, легкими и печенью. Самый о ни на есть языческий обычай жертвоприношения.

Я немного опоздал, баранов вели обратно. Вокруг Пуста толпилось много народу с бутылками и стаканами в руках. В самой церкви священнодействовал тот же Мобиль Маргиани. Церковь Пуст пуста. Стоит лишь большой деревянный крест перед алтарем.

В тот день была прекрасная погода, в небе гудели самолеты. Ни один из летчиков-сванов не мог отказать себе в удовольствии пройти над Пустом на бреющем полете. Маленькие самолеты, чуть не задевая наши головы, взмывали в небо. Люди поднимали вверх стаканы и пили за счастье и благополучие в доме летчиков.

Кош семьи Хергиани стоит под склонами Ушбы, у нижнего края леса. Небольшой деревянный домик. Щели пронизаны кинжалами злого горного солнца. Внизу коровник. В самом доме кое-как хозяйственный инвентарь, в том числе деревянная соха, одежда, кровать и, конечно, железная печка. Я не видел дома в Сванетии без железной печки. Видимо, когда сваны распрощались с мачубом и очагом в виде костра посредине, не сохраняющая тепло железная печка сохранилась на время, да так и осталась навсегда. Миша говорил, что в иных домах поставили позднее камины, но мне не доводилось их видеть в действии. Даже зимой семья обычно греется возле железной печки, когда на ней приготовляется пища. Спят же на верхнем этаже, в холоде. Это, может быть, даже типично для горцев; австрийцы, например, тоже спят в неотапливаемых помещениях под перинами. Наверное, это полезно.

Миша возился на маленькой пасеке с пчелами, доил коров, стучал топором, а я старался помочь ему чем мог. Мог я немногое. Когда он доил корову, я ее только пугал. Надо полагать, потому, что шарахался от нее. Миша вскрывал ульи — я отходил подальше от греха.

— С ними надо уметь, — говорил Миша. — Я с ними с детства. Вот раз в Англии гостил у миссис Даншит, ты знаешь, альпинистка такая, на Эльбрусе была. Так у них дом свой, сад убранный и стоят два улья. Они к ним и не подходят, только из-за забора за пчелами наблюдают, боятся. Я говорю; «Хотите, меду достану?» — «Что вы, что вы, пчелы вас закусают!» Я пошел, а муж ее кричит; «Стойте, я за кинокамерой сбегаю!» Сбегал. Я вошел в сад, спокойно открываю, достаю соты, ем мед. А он снимает, а она охает, ахает! Чудной народ! Принес им меду; говорят: в первый раз свой мед едим.