Том Шервуд - Серые братья

Тотчас затихли все голоса вокруг него, и лица услышавших его крик побледнели. А он кричал снова и снова, и гробовое молчание растекалось вокруг него невидимыми кругами. Скоро вся площадь была скована молчаньем и страхом, и тишину нарушил лишь громкий топот сапог – то бежали, бежали к принцу со всех ног испуганные и растерянные стражники, а добежав, свалили на землю, связали и заткнули накрепко рот.

Так, связанный, он и пролежал в каменном тёмном застенке, в подвале герцогского замка. Вечером, сопровождаемый двумя слугами, нёсшими факела, сам Кагельберг спустился к нему и долго стоял, наклонившись, и всматривался в его маленькое лицо.

– Развяжите его, – сказал он исполнительным слугам. – Хорошо накормите. Сейчас и утром выведите наверх, на прогулку. На ночь дайте мягкой сломы и одеяло. К утру он должен хорошо себя чувствовать, а главное – чтобы мог быстро бежать.

Взял факел, развернулся и ушёл, гремя каблуками, наверх по каменной лестнице.

Утром в воротах замка прогромыхали копытами лошади – десятка четыре. Герцог Кагельберг и вся его свита проскакали по каменным улицам едва проснувшегося домена и, миновав мост, длинной цепью вытянулись на дороге, разрезавшей надвое широкое, зеленеющее молодым хлебом поле. На одном из коней, привязанный верёвкой к седлу, подпрыгивал на коротеньких стременах хорошо приученный к верховой езде принц. Кавалькада неслась в сторону летней усадьбы герцога, туда, где на границе полей хлебных и полей охотничьих стоял громадный двухэтажный каменный дом. Лица спутников Кагельберга были озарены радостно-злым предвкушением какого-то необычного действа. Они заранее веселились, поглядывая на маленького, грустного и строгого принца, и никто, никто из них не знал, что ночью со стены домена был сброшен канат, по которому скользнул вниз едва различимый в темноте человек, и человек этот, пригнувшись, взбивая остывшую пыль босыми ногами, бросился бежать по этой самой дороге.

Тридцать семь человек, не считая мальчишки, спешились в обнесённом низкой – едва по колена – каменной стенкой дворе и стали привязывать взмыленных лошадей. Звеня шпорами и оружием они ввалились в широко распахнутые двери первого этажа и расселись за длинным столом. Рыцарями были не все, – большую часть приехавших составляли их слуги. Они, суетясь вокруг стола, принялись выкладывать на него привезённые с собой холодные блюда для быстрого завтрака. Принца тоже усадили с герцогом и вассалами, но, в отличие от них, есть ему не дали ни крошки.

– Сытый зверёк медленней бегает! – громко сказал Кагельберг, и все присутствующие расхохотались; и снова на лицах проступило какое-то хищное ожидание.

Принц так и просидел всю трапезу, глядя на разводы волокон дубовой столешницы. А после того, как приехавшие насытились, Кагельберг, отдав распоряжение об обеде, снова сел на коня. Вассалы незамедлительно последовали за ним. В это время слуги, изрядной компанией вывернувшись из-за угла дома, притащили на укороченных поводках свору хрипящих, подрагивающих от охотничьего азарта собак. И вся компания, теперь уже не переставая хохотать и свистеть, примчалась на граничащий с густым мрачным лесом огромный луг, заросший невысокой, влажно поблёскивающей травой.

Все спешились. Сняли с лошадей сёдла и, положив их на землю, неторопливо расселись на них. А слуги, собаки и принц разместились на другом краю луга. Вассалы и герцог, покрикивая издалека, торопили их. Слуги стянули с маленького, сжавшего зубы принца одежду и густо намазали его топлёным салом убитого недавно медведя. Собаки всхрипели и взлаяли, и стали рвать поводки.

– Беги туда, – сказал главный псарь принцу, показывая на виднеющихся вдали рыцарей. – На середине луга я собак отпущу. Если успеешь добежать до господ, то, отдохнув, сможешь побежать ещё раз, а значит – ещё немного пожить.

Принц, сев в траву, упрямо сказал:

– Подпускайте собак. Пусть едят меня здесь. Я не побегу.

После недолгого замешательства, вызванного его словами, псарь, вскочив на лошадь, рванул её в беспощадно-быстрый галоп и умчался на другой край луга. Он быстро вернулся, спрыгнул на землю и, подойдя к принцу, проговорил:

– Господин Кагельберг заявляет, что он приветствует твою смелость. Но, если ты не побежишь, то он пошлёт людей в замок, оттуда привезут твою сестру, и напустят собак на неё. А она ещё очень слаба.

Принц, вздрогнув, встал, взглянул прямо в глаза раскрасневшегося псаря (тот почему-то попятился) и бросился бежать через луг.

Заорали и засвистели слуги и конюхи. Взвыли и рванулись, натянув гудящие лонжи, собаки, и земля, сдираемая их лапами, полетела в разные стороны.

– Приготовь четырёх! – крикнул псарь кому-то из помощников. – Четырёх, не больше! Иначе они собьются в клубок, и герцог не увидит, как рвут мальчишку!

А принц бежал, что было сил, и кожа его, в лучах приподнявшегося над лесом солнца, блестела от липкого медвежьего сала. Когда маленький человек, оставляя ровный, ясно видимый след в примятой траве, миновал середину луга, псарь произнёс:

– О, быстро бежит. Пора, пожалуй. Пу-скай!!

И тотчас помощники его стали спускать с лонж крупных охотничьих псов. Вытягиваясь в махах, метнулись собаки за убегающей ароматной добычей, и возле дорожки в траве, оставленной принцем, появились и стали стремительно удлиняться ещё четыре тёмные полосы. Рыцари, наблюдающие летящую к ним погоню, разразились свистом и хохотом.

Вдруг – сначала никто не увидел – из лесу вынесся зверь. Полуволк-полусобака, но, скорей, всё же волк, – огромный, таких наверное, и не бывает, – и чёрный, и разрезал траву новой дорожкой – поперёк, ровно между собаками и мальчишкой. Двое из охотничьих псов, передние, увидав новую цель, повернули к нему – и о, лучше б они не делали этого. Волк дважды щёлкнул клыками, и оба пса, один за другим, подлетели над лугом, как если бы их на всё ходу копытом ударила лошадь. А волк, разорвав им шеи, перебросил псов через себя и, не сбавляя скорости, налетел на оставшихся двух. Раз за разом луг огласился предсмертными визгами – и чёрный невиданный зверь повернулся назад. Теперь он летел по следу ничего не видевшего беглеца, – навстречу вскочившим со своих мест и торопливо обнажающим шпаги вассалам. До них было не больше пятидесяти ярдов, когда волк догнал принца и толчком громадной лобастой головы под колено свалил его наземь.

– Стойте!! – истошно прокричал Кагельберг, останавливая рыцарей. – Пусть его волк сожрёт! Так даже лучше.

Но почему-то вышло иначе. Волк подхватил пастью тонкую руку принца повыше локтя и, мотнув башкой, подбросил мальчишку вверх, выложив его через холку, словно зарезанную овцу. И, всё более набирая ход, пошёл на широких махах обратно, в сторону недалёкого леса.