М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6

— Убрались, — ответил Саммерс уже вполголоса и сел на песок рядом с Фоксом. — Ну, можно не суетиться. Сами доложат что надо и кому надо.

— Тогда прекратим ломать комедию, — Фокс обмахивался шлемом. — Что бишь я хотел сказать вам? Ах, да. Вас что-то терзает. Не приходило вам в голову, бестолочь вы этакая, что то, что вам не хотелось бы обсуждать с… ну, назовем это «товарищем», можно поверить другу? Да, я знаю, вы не любите обсуждать таких вещей. Но, видите ли, в жизни бывают моменты, когда необходим совет опытного человека, когда вы чувствуете себя невероятно одиноким, запутавшимся, когда…

— …когда вас до такой степени гложет любопытство, что вы, как старый павиан, теряете последние крохи приличия, — закончил за него коммерсант.

— Пусть так, — согласился Фокс. — После того, как вы швырнули в меня истлевшим трупом, а сами получили от меня по лбу зонтом, очень полезно вспомнить о приличиях. Но все-таки?

Саммерс вздохнул.

— Нет, Алекс, ничто меня не гложет, не терзает и вообще я чувствую себя отлично.

— А ведь я часто вспоминал того юношу в поезде. Я думал, что интересно было бы узнать, что у него получится. «Ну, или не получится» — как вы сами тогда сказали.

— То, что у меня «получится или не получится», — разозлился Джейк, — не имеет отношения к нашему делу.

— О, так вы все же надеетесь? Я знал это. Я стал подозревать это в тот момент, когда увидел ваш тыл.

— Алекс, я убью вас, если вы еще раз квакнете про то, что увидели. Как можно быть таким бестактным!

— Лучше быть бестактным вам в глаза, чем за вашей спиной. Вы ведь не можете не понимать, что выглядите… ну, назовем это «пикантно».

Саммерса передернуло.

— Согласен, слово довольно пошлое, — склонил голову Фокс. — Что же вы предпочитаете взамен? «Рискованно»? Разумеется. «Интригующе»? И это тоже. «Непристойно»? Тысячу раз да. Так вы всерьез верите, что можете избежать моего любопытства?

— Я верил в вашу деликатность, но, кажется, зря.

— Sans doute [11], юноша, нельзя быть таким наивным.

— Послушайте, это было недоразумение.

— Однако!

— Ну хорошо. Пердюмонокль. Стечение обстоятельств. Случайность.

— Случайностей, как вам известно, не существует, — возразил Фокс. — Обстоятельства никогда не складываются просто так. Послушайте, вам не стыдно так неуклюже врать?

— Это мое дело. Фокс, отстаньте от меня, а? Хотите я вам дам адрес хорошего публичного дома в Париже?

Лицо Фокса приняло непередаваемое выражение.

— Я тронут вашей заботой, mon cher ami. Боюсь, правда, что это забота лошадиного барышника о владельце племенных конюшен, но все же очень мило.

Он встал, кряхтя и держась за поясницу.

— Мы потеряли порядочно времени. Идемте, нам пора в лагерь.

Ральф Кеннел сидел в палатке, которую занимали они с профессором. Он закончил очередное письмо и потряс листом, чтобы просохли чернила.

— Филипс? — донеслось снаружи. — Mein Gott, я до сих пор не обращал внимания! Так, знашит, его фамилия — Филипс? О, я не подозревал, что Август здесь!

— Вы его знаете? — спросил голос Вандерера.

— Доктора Филипса знает вся Европа, — отозвался адвокат. — Он ошень известен. Его лекции уникальны. Не могу понять, пошему он не написал, что приехал.

— В газетах пишут, что он близок к разгадке Сфинкса, — прибавила Эдна.

— Кто знает, дорогая, кто знает, — сдержанно ответил Вандерер. — Так вы, Карл, с ним знакомы?

— О, ja, ja! Он мой друг. Он будет ошень рад с вами познакомиться.

На плечо Ральфа легла рука.

— Тетушка, это вы, — пробормотал тот.

— Вы, неуч! — прошипела старая дама. — Посмотрите, что вы натворили!

— Откуда мне было знать, что Филипс такая знаменитость!

— Надо было знать!

— В газетах, которые вы мне дали было только «известный в стране»!

— Нечего было верить газетам!

— Вандерер говорил, что он гаер! Мне и самому-то так показалось!

— Показалось?! Болван! Одной только загадки Сфинкса вам должно было хватить, чтобы удовлетвориться каким-нибудь Доббсом или Поппером!

— Доббс — знаменитость! Я, что, похож на идиота?

— Вы бы еще Вейдемана приплели!

— Да я уж как-нибудь догадался бы, что Вейдеман, как и Засс — немец!

— Филипс тоже немец!

— Откуда мне было это знать? — отбивался, сгорая со стыда, коммерсант. — В статье стояла только первая буква его имени!

— В таком случае, мсье незнайка, я вам сообщаю: ваша святая простота может стоить нам жизни!

Саммерс попробовал что-нибудь ответить, но, черт возьми, отвечать было совершенно нечего.

— Что вы уставились? Откуда мне было знать??

Фокс закатил глаза.

— Нечего оправдываться! Я говорю вам другое. Почему вы не обаяли Засса и не вытянули из него всю подноготную? Зачем вас взяли?

— Может, вы не заметили, но Засс на дух меня не выносит!

— Именно поэтому и надо было расположить его к себе!

— Ну, знаете, что!

— Знаю! И Засс знает! Нужно быть слепым, глухим и слабоумным, чтобы не знать! Не выносит, говорите? Так это не он вас, это вы его не выносите! И он отвечает вам взаимностью!

Голос мсье Паркура был страшен. Он чеканил каждое слово.

— Вы прекрасно знаете цену своему обаянию. Как вы посмели не пустить его в ход?

— Эта немецкая колбаса ненавидит меня лютой ненавистью.

— Не уверяйте меня, что пребываете в неведении. Люди, к которым вы относитесь с симпатией, не могут устоять перед вами. Вы не расположили его к себе потому, что не хотели!

Саммерс полез в карман за сигаретами, но сигарет не было. Фокс запретил ему курить.

— Ну хорошо, — признал он. — Но я совсем не такой чудодей, как вы уверяете!

— Тогда грош вам цена.

Саммерс повернулся и вышел из палатки.

— Показалось! — шипел вслед Фокс. — Нет, вы слышали, «показалось»! Идите теперь и сделайте так, чтобы им тоже показалось!

Получив нагоняй от Фокса, Д.Э. Саммерс прошелся по лагерю, подумал, заглянул к своим ящерицам, затем вернулся к себе в палатку и продолжил письмо своему компаньону.

«…Положительно, ты сможешь написать повесть. Удивительно, как разыгрывается воображение в пустыне. Вот что приснилось мне сегодня ночью.

Будто бы доктор Филипс оказался другом Засса и теперь ни за что нельзя допустить, чтобы Засс встретился с моей экспедицией доктора Филипса». Это был кошмарный сон: тетушка все знала и ругала, и пилила меня, на чем свет стоит. Если бы открылся обман, Вандерер убил бы меня и засунул в пирамиду вместо мумии.

Проснулся в холодном поту и долго размышлял. Если бы вся эта история происходила на самом деле, я сказал бы своей тетке так: «Вы правы, — сказал бы я, — я натуральный болван. Ломаю себе голову, когда выход у нас под носом!». Все, что мне нужно — не пустить к Красной пирамиде Засса.