Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Дож слушал его внимательно и время от времени кивал головой.

— Вижу, что ты говоришь правду, — наконец заключил он. — В мешках, которые были отобраны у негодяя, ограбившего вас, находятся именно такие монеты. Но скажи, есть ли у тебя завещание или какая‑то другая бумага, которые бы свидетельствовали об этом?

— Да, мой благодетель, умирая, написал завещание. Но я оставил его в Париже, так как не мог предположить, что дело примет такой оборот. Я взял с собой лишь план, который он составил, чтобы я мог без затруднений отыскать клад.

— Он есть при тебе?

— Да, ваша милость. И я готов предъявить его вам.

Марсель сунул пальцы в нагрудный карман своего камзола и вытянул оттуда вчетверо сложенный лист плотной бумаги. К нему тотчас подскочил один из секретарей, взял бумагу и поднес ее дожу, предварительно развернув.

Старец долго разглядывал план, а потом поманил секретаря, и тот вернул бумагу Марселю.

— Так что же, тебе и в самом деле пришлось прокопать новое русло для Тичино? — И дож с интересом взглянул на него.

— Как сказать. Нет, ваша милость, я просто вернул его в прежнее русло. Большой оползень преградил ему дорогу, и Тичино пробил себе новый путь. К сожалению, он пролег по тому месту, где был спрятан клад.

— Все, что ты говоришь, очень правдоподобно. Я склонен поверить тебе. Мы вернем тебе твое золото, но удержим некоторую часть по праву, так как оно находилось в нашей земле.

— Я согласен, ваша милость.

— Перед тем как Кассио доставил тебя к нам, — продолжал дож, — здесь проходило заседание Совета Трех, принимающего все важнейшие решения в Генуэзской республике. Совет постановил снарядить корабль для перевозки преступников, переполнивших наши тюрьмы, на дикий берег Западной Африки. Мы решили поступить так, чтобы не вешать и не расстреливать их. Так как по твоей милости… — дож улыбнулся, — …у нас стало одним негодяем больше, то я хочу поручить тебе принять команду над этим кораблем. Мы предоставим тебе отряд сбиров, вооруженных мушкетами и палашами. На этом же корабле ты возвратишься. Здесь он будет загружен товарами, которые наши купцы должны переправить в Париж. Так что по окончании возложенной на тебя миссии ты сможешь без затруднений возвратиться домой со своим золотом. Надеюсь, ты примешь мое предложение. Как видишь, я вполне доверяю тебе и вполне оценил и мужество и честность твои.

— Что ж, я согласен, ваша милость, — без колебаний ответил Марсель.

— Вот и прекрасно. Кассио проводит тебя в дом Совета, где тебе предоставят комнату и снабдят всем необходимым. А завтра он снова приведет тебя ко мне с тем, чтобы ты получил все предписания, равно и все нужное для такой поездки. Ты будешь представлен капитану корабля и его команде. А также возьмешь команду над отрядом.

— Благодарю вас за доверие, ваша милость.

— Итак, до завтра, — с довольным видом произнес дож.

Назавтра Марсель снова предстал перед дожем. Ему тут же выдали мундир желтой кожи с галунами и гербом Генуи, шляпу с пером и высокие сапоги. Его снабдили также парой пистолетов и кинжалом.

Затем вместе с Кассио он отправился на корабль. Это был большой старый баркас, с давних времен служивший для перевозки каторжников. Его регулярно чинили, подновляли, и потому он все еще был на плаву.

Капитан, старый морской волк, заверил его, что путешествие пройдет без происшествий.

— Если… — И он замялся.

— Что вы имели в виду, говоря «если»? — полюбопытствовал Марсель, понимая, что за этим что‑то скрывается.

— Если ваши сбиры будут бдительно нести службу. А то три года назад во время такого же рейса каторжники взбунтовались и чуть было не подожгли корабль. Нам еле удалось подавить бунт и загнать их обратно в трюм. Пришлось спустить за борт восемь трупов.

— Что ж, я и мои солдаты постараемся держать ухо востро, — пообещал Марсель. И невольно вспомнил случившееся с ним на берегу Тичино. Виктор предупреждал его об опасности. Но он тогда отмахнулся. Наказание за беспечность обернулось страшной трагедией.

Теперь он постарается, чтобы ничего подобного не случилось. Да, он понимает, что в трюме соберется отчаянный народ, которому нечего терять. Весь этот сброд, более многочисленный, чем отряд солдат вместе с командой корабля, непременно сговорится и попытается вырваться на свободу.

Капитан подвел его к надстройке и показал на следы от пуль.

— Все это не дает нам забыть и забыться, — сказал он.

Вскоре появился конвой, который вел скованных попарно каторжников. Их было около трехсот. Среди этих убийц, грабителей и насильников был Пьетро. Он тотчас узнал Марселя, побледнел и вытаращил глаза, словно при виде призрака.

Марсель скрипнул зубами. С каким бы наслаждением он всадил в этого мерзавца пулю. Он мимолетно подумал, что такой случай отомстить за Виктора может ему представиться, скорей всего, на берегу при высадке…

Кассио называл этого мерзавца висельником, как бы подчеркивая, что его ждет веревка. Так оно и было бы.

Но Совет Трех рассудил иначе, и тут ничего нельзя было поделать. Впрочем, и там, на диком африканском берегу, его поджидала смерть от отравленных стрел дикарей либо от диких зверей или тропической лихорадки.

Под началом Марселя было три десятка солдат. Команда насчитывала всего десять матросов. Совсем мало по сравнению с числом каторжников. Но Марсель полагался на своих сбиров, среди которых были ветераны, не раз встречавшиеся лицом к лицу с опасностью, отлично владевшие палашом и мушкетом. Они знали себе цену и при случае постояли бы за себя.

В Генуе ждали погоды, попутного ветра для отплытия.

И вот наконец над Генуэзским заливом засияло солнце. Кучевые облака, словно стаи птиц, плавно потянулись на юг. Баркас поднял паруса и тоже устремился к югу, к выходу из Средиземного моря — знаменитым Геркулесовым столбам.

— Сколько времени может продолжиться плавание? — поинтересовался Марсель у капитана.

— Как повезет, сударь. Океан ведь шутить не любит. Но уж месяц, а то и больше захватим.

Между тем Пьетро в трюме все еще не мог прийти в себя. Не наваждение ли его посетило? Тот, кого он давно считал покойником, оказался на корабле. Да еще в роли офицера, который руководил здесь всеми. «Теперь мне несдобровать, — думал он. — Этот француз непременно меня прикончит. Ему ведь никто не воспрепятствует». Он был скован с другим таким же мерзавцем по имени Джованни. Этот самый Джованни промышлял разбоем и отправил на тот свет по меньшей мере пять человек, о чем, не таясь, он рассказал Пьетро. А Пьетро, в свою очередь, поведал ему свою историю. Рассказал он и о том, что на корабле командует тот, кого он вроде бы собственноручно пристрелил из мушкета.