Нелли Шульман - Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая

— Месье Корнель, — повторила женщина, — вы же можете побыть с Мишелем, когда…

— Я же вам сказал, мадемуазель Бенджаман, — удивился Федор, — я всегда буду рядом. Я сделаю все, о чем вы меня попросите, конечно.

Дверь в конце коридора заскрипела, и они услышали голос Питера: "Что случилось?"

— Ты только не волнуйся…, - начал Джон. Питер, подойдя к ним, надел очки. "Это кто? — процедил он, указывая на мужчин в передней.

— Префект нашего округа и месье Максимилиан Робеспьер, — устало ответила Тео. "Они пришли за Мишелем".

— Питер, — предостерегающе сказал Джон. "Питер, не надо!"

Но было поздно — его губы побледнели и он распахнул дверь. "Меня зовут месье Питер Кроу, — медленно, сквозь зубы, сказал Питер, поправляя очки. "Вы, как я понимаю, месье Робеспьер?"

Тот изящно поклонился и окинул взглядом невысокого, хорошо сложенного, мужчину: "Ему еще сорока нет. Виски уже все седые, надо же. Глаза, какие синие. Богач, сразу видно, рубашка шелковая, запонки с бриллиантами. Зачем ему эта корова понадобилась, да еще и с чужим приплодом?"

А больше он ничего не успел подумать — хлесткая пощечина обожгла ему щеку. Англичанин вежливо сказал: "Я вам пришлю письмо, месье Робеспьер, о нашей следующей встрече. Всего хорошего, — золоченая дверь закрылась, и они с префектом остались одни, в пустой, пахнущей розами, прихожей.

Над лужайкой в Булонском лесу еще висел легкий, невесомый туман. Распевались птицы, пахло влажной землей — ночью шел дождь. Питер привязал лошадь к дереву. Потрепав ее по холке, нагнувшись, мужчина сорвал какой-то цветок.

— А ведь я так хотел, чтобы осенью Жанна и маленький были уже дома, — горько подумал он. "В Мейденхеде, там бы еще розы не отцвели. Сидели бы в саду…, - он вспомнил жаркую, майскую ночь в Венсенне, распахнутые окна и свой тихий, ласковый шепот: "Сделаем детскую, сразу же. Найму слуг, а ты будешь только отдыхать, и кормить, любовь моя".

Жанна приподнялась на локте, и положила ладонь на свой высокий, аккуратный живот: "И готовить буду, к твоему приезду".

— Утку, — он поцеловал нежную щиколотку и стал подниматься выше. "Гуся. Луковый суп. Форель в миндальном соусе. Мильфей, — он улыбнулся: "Я все, думал — какая, ты на вкус. Такая же сладкая".

Тонкие пальцы гладили его по голове, он слышал ее приглушенные стоны, а потом Жанна велела: "Иди сюда". Устроив его рядом, она рассмеялась, прикусив губу. Разметав по сторонам распущенные, белокурые волосы, Жанна наклонилась над ним. "Я люблю тебя, — выдохнул Питер, закрывая глаза, вдыхая запах фиалок, окутывавший ее, чувствуя под руками ее теплые, гладкие плечи.

Он повертел в руках цветок и услышал голос Теодора: "Правильно оделся, я же тебе говорил — никаких открытых жилетов, никаких белых рубашек".

Мужчина оглядел его строгий, темный сюртук, и, держа в руках футляр с пистолетами, хмыкнул: "Может, он и не приедет еще. Я ведь тоже — хотел его на дуэль вызвать, той осенью. Марта отговорила. Может, испугается".

— Очень надеюсь, что нет, — холодно ответил Питер, протирая очки кусочком замши. "Стрелять буду без них, — решил он. "Тут десять шагов. Я и так все увижу, что мне надо".

— Если первый выстрел не станет смертельным, и не будет ранений, — Теодор помолчал, — то у вас останется еще два. Больше трех не принято, я тебе говорил, в тире еще.

— А ты дрался? — вдруг спросил Питер.

— Раз пять, — улыбнулся его секундант. "Сам понимаешь, за мадемуазель Бенджаман больше постоять некому, как Дэниел уехал. Только я остаюсь, а среди ее поклонников разные люди попадаются, — он поморщился. "Но никого не убивал, — добавил Федор, — до первой крови. С этим, — он прищурился и посмотрел на дорожку парка, — у вас все серьезнее будет".

Питер вспомнил голос Джона: "Если ты его убьешь — ты окажешь Франции большую услугу, поверь мне. В секунданты он, наверняка этого Марата возьмет. В случае смертельного исхода тот сразу побежит в префектуру — ты все-таки иностранец, а Робеспьер депутат, политик. Поэтому оттуда езжай домой, в Париже и не появляйся. Теодор тебя проводит до Кале. Потом, как все уляжется — можешь вернуться".

— Вот они, — тихо сказал Федор.

— Завещание я изменил, — Питер снял очки и отдал их секунданту. "Как Жанну похоронили, сразу в посольство сходил. Все Майклу остается. Джона и Джованни — в опекуны. Мальчику четырнадцать лет всего лишь, пока он еще в Кембридж поступит, пока закончит…, Инженером будет. Тоже хорошо".

— Врач тут, — профессор Бойер сошел на лужайку. Пожав мужчинам руки, он усмехнулся: "Вы с ним одного роста, месье Кроу, так что будете на равных".

Они услышали стук копыт. Марат, спешившись, не поздоровавшись, сухо сказал: "Пистолеты выбираются по жребию, месье Корнель, извольте проверить наши. Давайте, — Марат принял их футляр.

— Все в порядке, — наконец, сказал Федор. "Действительно, — подумал он, глядя на то, как Бойер подбрасывает вверх золотой луидор с профилем короля Людовика, — ничего с пистолетами они не делали. Да и не стали бы — Робеспьер знает, что я в оружии разбираюсь, меня не обмануть".

Монета засверкала в лучах рассвета. Федор велел: "Берите пистолеты и расходитесь, господа. Десять шагов, потом оборачиваетесь и стреляете по сигналу — как только видите, что я выбросил платок".

Питер почувствовал в нагрудном кармане сюртука что-то твердое: "Как это Теодор сказал? Если икона тебе не поможет, то хотя бы, не помешает. Пусть лежит. Прямо у сердца. И крестик со мной, — он быстро положил руку на свой галстук.

Питер заметил ненавидящий взгляд Робеспьера — тот был в неприметном, темном сюртуке. Подняв пистолет, Питер отвернулся.

Расстояние было отмечено двумя шпагами. Дойдя до своего клинка, Питер остановился. "Отлично, — подумал он, — правильно я решил — очки не надевать. Да и сейчас бы их потом залило, — он почувствовал капли у себя на лбу.

Робеспьер стоял совсем близко — невысокий, легкий, его волосы шевелил ветер. "Белый тигр, — вспомнил Питер. "У того такие же глаза были — как лед. Голубые, холодные".

Он увидел, как на зеленую траву опускается что-то светлое. Шагнув навстречу противнику, он выстрелил. Питер услышал крик боли. Потом что-то быстрое толкнуло его в грудь. Питер пошатнувшись, выронив пистолет, поднес руку к сюртуку. "Какая она горячая, — подумал мужчина, падая на землю. Испачканная кровью рука скребла по лужайке. Он еще успел увидеть черную, большую птицу, что парила над ними.

— Ворон, — пронеслось у него в голове. Он выдохнул, и, опустив веки, погрузился во тьму.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ