Сергей Бортников - Операция «Юродивый»

Истинный ариец Крюгер чувствовал себя чужим на этом пиру. Он лишь попил травяного чаю с бутербродом и отозвал Вялова в сторонку.

– Признайся, камрад, этот, настоящий Ванечка, всё время был в Москве?

– Да.

– Значит, его сверхточные предсказания – блеф, плод твоей буйной фантазии?

– Нет. Я по согласованию с высшим руководством пичкал тебя только подлинной информацией.

– И какие у нас перспективы на этот год?

– Не знаю. Юродивый о сроках не распространяется. Сказал: «Война закончится в мае», – и всё. Впереди – Сталинград, Курская дуга, покушения на фюрера… А когда – не знаю.

– Ты уже говорил об этом. Что-то новенькое есть?

– Да, конечно… Второй фронт, встреча на Эльбе, Тегеран, я сам не понимаю, что это значит. Ты же видел: мальчик неадекватный, катается по полу и что-то бормочет. Лишь потом, когда его слова сбываются, многое становится ясным.

– Он даже имя моей супруги угадал. Эльза погибнет во время бомбёжки, если я её не заберу… Слышь, Паша, Христом-Богом молю, узнай у Ванечки о судьбе наших мальчиков…

– Хорошо.

– Вот фотография… Спросишь, как их звать и что с ними будет.

– Сделаю.

Вялов спрятал карточку в карман и пошёл по направлению к дому Парфёновых. Впрочем, ещё раз беспокоить ясновидящего капитан не собирался. Как звать детей Эльзы и Вальдемара он знал из досье Крюгера, собранного ещё покойным Крутовым.

– Мама заберёт их с собой, – спустя пять минут прошептал Павел в ухо немца. – Как хочешь – так и понимай.

– А звать их как?

– Хорст и Кристиан, – выпалил Вялов.

Теперь он не сомневался, какое решение в конечном итоге примет Крюгер. Но торопить его не стал. Пусть дождётся завершения Сталинградской битвы…

Советское руководство, ободрённое успехами под Москвой, попыталось перехватить стратегическую инициативу и в мае 1942 года бросило крупные силы в наступление под Харьковом. Его особенностью стало использование нового советского подвижного соединения – танкового корпуса, который по количеству танков и артиллерии примерно соответствовал немецкой танковой дивизии, однако значительно уступал ей по числу мотопехоты.

Наступление Красной Армии оказалось настолько неожиданным для вермахта, что едва не кончилось катастрофой для группы армий «Юг». Однако немцы вовремя спохватились и, сконцентрировав свои войска на флангах, прорвали оборону советских войск. Большая часть Юго-Западного фронта оказалась в окружении. В последующих трёхнедельных боях, более известных, как «вторая битва за Харьков», РККА потерпела сокрушительное поражение. Путь на Кавказ оказался практически открыт…

После этого Гитлер разделил группу армий «Юг» на две части. Группа «А» продолжила наступление на Северный Кавказ. Группа «Б», включающая 6-ю армию Фридриха Паулюса и 4-ю танковую армию Германа Гота, должна была двигаться на восток по направлению к Волге и Сталинграду.

Летнему наступлению вермахта было присвоено кодовое название «Фалль Блау» («Fall Blau»). Языковеды до сих пор ломают головы, как правильно его перевести. То ли «Лазурный случай», то ли «Голубое падение», то ли «Пьяное дело».

Однако не всюду дела фашистов пошли гладко. Советские войска хорошо организовали оборону на левом берегу реки Воронеж и не давали противнику ни малейшей возможности форсировать водную преграду. Наступление на одноимённый город захлебнулось.

Наиболее боеспособные части Гитлер с фронта снял и передал в 6-ю армию Паулюса, рвавшуюся к Волге и Сталинграду. После взятия Ростова, к ним присоединилась и 4-я танковая армия из группы «А».

Для РККА начался самый сложный, оборонительный этап одной из самых громких битв Великой Отечественной войны.

Доктор Левин вернулся в Берлин и сразу же помчал на Вильгельмштрассе – фюрер лично санкционировал его «свидание» с Юродивым и теперь с нетерпением ждал отчёта о результатах.

– Хайль Гитлер! – выкрикнул Рудольф, выбрасывая вперед правую руку.

– Хайль! – небрежно махнул кистью вождь.

По всему видно – сегодня он пребывает не в самом лучшем настроении: лихорадочно блестят глаза, нервно дёргаются усики…

– Ну, как прошла встреча?

– Прекрасно, мой фюрер!

– Вы лично убедились в способностях Юродивого?

– Так точно!

– И что он предвещает для нашей армии на Восточном фронте?

– Трудно сказать. Все его пророчества – лишь поток несвязных слов, который надо анализировать, как катрены Нострадамуса.

– Вот и займитесь этим.

– Есть!

– А какие фразы он употребляет чаще остальных?

– Сталинград. Курская дуга.

– Это значит, что скоро мы разобьём противника! – Гитлер ударил по столу кулачком и уставился в переносицу собеседника, ожидая подтверждения своим прогнозам.

– Да… Да… Война закончится в мае, – решил не дразнить его оберштурмбаннфюрер.

– Значит, не будем торопить события. Поставим на колени русских варваров и уже тогда забёрем Юродивого в Берлин. Чего вы молчите?

– Мне нечего сказать. Я полностью поддерживаю все ваши решения!

– Этот русский, о котором не раз докладывал наш агент, готов перейти на сторону рейха?

– Вялов?

– Да!

– Хоть сейчас, – не краснея, солгал Левин.

– Сейчас – не надо. В стане врага от него гораздо больше проку!

– Слушаюсь.

– Пока идёт война, Крюгер должен чаще встречаться с ним.

– Понял!

– Следующий контакт запланируйте на конец лета.

– Есть!

– Кроме того, Вялова следует как-то поощрить. Может, присвоить звание офицера СС, может, наградить Железным крестом…

– Лучше я позабочусь о его материальном вознаграждении.

– Хорошо! Скажите, что руководство Германии обещает построить два домика в любой европейской стране, которая находится в зоне нашего влияния, один – для Вялова, другой для Юродивого. Туда они смогут переселиться сразу после нашей победы.

– Будет сделано, господин рейхсканцлер!

О том, что в последнее время Ванечка всё чаще повторяет слова «Гитлер капут», Рудольф не сказал вождю ни слова – он ведь не самоликвидатор, не камикадзе. А о том, что в Калининской области живёт не настоящий пророк, Левин и сам не знал – Крюгер ему ничего не доложил.

В Весьегонске жизнь текла своим чередом.

Савченко и Ванечка, которые и раньше-то ни в ком особо не нуждались, теперь всё время проводили только вдвоём, за что остальные стали дразнить их Неразлейвода.

Дроздовых, напротив, всё реже видели вместе. Андрей Сергеевич пристрастился к длительным лесным прогулкам и теперь часто оставлял Софью Григорьевну, не желавшую составлять ему компанию, наедине с любимыми книгами, привезёнными Павлом из Калинина ещё весной.

Скоро лето закончится, и все они вернутся в город.