Сергей Бортников - Операция «Юродивый»

– Давай всю анкету. Год и место рождения, национальность, происхождение, образование, род занятий…

– 1917-й, Петрозаводск…

– Прекрасно! Выходит ты, братец, земляк моего друга! Пожалуйста, Макс, пригласите сюда Лаврикова… Присядь, Александр Климович, потолкуй с земляком… Продолжайте, товарищ солдат.

– Закончил рабочую школу, пролетарий, трудился на Александровском, – промямлил тот.

– Это что за предприятие? – спросил Вялов.

– Некогда – пушечно-литейный, – пояснил лейтенант. – А сейчас – Онежский металлургический и машиностроительный завод.

– Вот так и надо отвечать. А ты – «Александровский». Что делал-то?

– Буровые машины… (Капитан взглянул на Лаврикова, тот утвердительно кивнул головой).

– Ясно. Мобилизован когда?

– С первых дней войны. Попал в стрелковый полк. Воевал в Белоруссии.

– С этого момента подробнее…

– Выгнали нас в чистое поле.

– Так уж и выгнали?

– Нет, конечно, – засмущался Гонтарь. – Приказали окопаться… А все – парни молодые, необстрелянные. Работать лень. Кто по колено, кто – по пояс. Только я, старшина и ещё несколько человек с головой в землю зарылись… А тут – авиация налетела… И как начала бомбить, как начала… Короче из всего полка не больше отделения нас осталось. А спереди уже танки наступают. Пришлось уходить в леса.

«Похоже, не врёт пролетарий… Говорит, как было, – не приукрашивает! Хотя многие мои коллеги таким россказням не верят. Предпочитают, чтобы всё строго по Уставу: мол, героически сражались до последнего, а когда получили приказ отступить, построились под началом старшего по званию и чётко отошли на заранее подготовленные позиции…»

– В лесу разбежались, кто куда. По двое, по трое… Я со старшиной Курочкиным остался.

– Где он сейчас?

– Умер. На третьи сутки… Мы на хуторе одном обосновались. Утром проснулся, тормошу его: «Вася! Вася!» А он молчит… Там и похоронил сразу за хатой. Потом рванул один. На север.

– Без карты?

– Я – охотник, в лесу ориентироваться умею. По мху, по деревьям, даже по звёздам. Сначала встретил Стёпу Кочергина…

– Где? При каких обстоятельствах?

– Вышел к деревушке, там ни немцев, ни полиции. Гляжу: наш, красноармеец, в форме – как положено, два ведра воды в колодце набрал и в дом тащить собирается. Окликнул его, познакомился… «Пошли со мной, – говорю, – вдвоём всё-таки веселее», а он – ни в какую. Мол, вдовушку одну приглядел, жуть какая страстная баба, теперь у нас любовь… Тут тётка сумасшедшая из избы выскочила, на меня накинулась, иди, мол, служивый, куда хочешь, а Стёпушку моего не трожь! Как только она это сказала, издали послышался рёв моторов. Я в кусты, Кочергин за мной… Засели. Смотрим: немцы на двух мотоциклах с колясками по сельской дороге катят. В одной из них – дядька в вышитой сорочке, штатский, лет пятидесяти… Мы поняли, что оттуда надо уходить.

– Ели что?

– Всё подряд. Грибы, ягоды, дичь… Стёпа успел в хату сигануть, чтобы с вдовушкой попрощаться… Она ему и собрала кое-что в дорогу. Хлебца-сальца, – как он сам сказал.

– Ясно. С Перепёлкиным где встретились?

– Под Брянском. Устроились на ночь в одной ложбинке. А когда открыли глаза – увидели автоматный ствол. «Встать! – приказал младший лейтенант. – Кто такие?» Мы представились. Рассказали обо всём без утайки. И они взяли нас с собой.

– Они?

– Да. С ним был ещё один товарищ. Валерий Гребешков. Через день Перепёлкин послал его в разведку, из которой тот почему-то не вернулся.

– Кто ж по одному в разведку-то ходит?

– Не знаю. Им виднее.

– Ладно. Свободен. Товарищ Макс, распорядитесь отвести этих двоих назад в изолятор, а офицера – немедленно доставить ко мне.

– Здравия желаю! – робко пробормотал светловолосый мальчишка с зелёными, некогда озорными глазами.

– Здравствуй, Костя. Садись.

– Спасибо, товарищ…

– Капитан, – уточнил Вялов.

«Нет, на группу они не похожи – слишком разные… Тогда зачем уходили в сторону от фронта? Просто дезертировали? Тоже верится слабо! Оружие не бросили, не переоделись, даже не сорвали знаки отличия. Может, и вправду – заблудились? Так ведь Гонтарь утверждает, что неплохо ориентируется в лесу… Нет, ни шиша я не понимаю в этой песне!»

– Где ваше удостоверение, товарищ младший лейтенант?

– Не успел получить…

– Как так?

– Мы только закончили курсы, как немец налетел… Всех курсантов расстреляли в Брянской тюрьме. Лишь двоим посчастливилось спастись. Мне и Гребешкову. Позже, в лесу, к нам присоединились красноармейцы Кочергин и Гонтарь. Однажды мы услышали шум, как будто впереди валят деревья. Валера пошел посмотреть, что там происходит… Час, второй, третий, а он не возвращался. Оставаться на месте было небезопасно. Пришлось уходить без него ещё дальше на север…

– Карта чья?

– Гребешкова.

– А что за маршрут на ней?

– Кратчайший путь к Весьегонску.

– Зачем он вам?

– У Валеры там тетка!

– Выходит, вы, братцы, дезертиры? Решили под тёткиным подолом отсидеться?

– Никак нет, товарищ капитан! Мы знали, что туда фашисты не дошли и хотели через Весьегонск выйти к своим.

– Откуда вам известны такие факты?

– Ну… Иногда нам попадались листовки…

– Германские?

– Да.

– И вы их читали?

– Только для того, чтобы уточнить обстановку на фронтах, узнать, где враг…

– Ладно. Уговорил. Сам откуда?

– С Украины.

– Точнее!

– Из-под Харькова. Чугуев, слыхали такой город?

– Нет, – соврал Вялов, привычно используя излюбленную «методу». – Что это ты, братец, с Украины, а подался в Брянск? В Харькове своих училищ – пруд пруди!

– Так получилось.

– Не темни.

– Как только началась война, мы переехали в Брянск, к папиному брату. И меня сразу же направили на ускоренные курсы младших лейтенантов.

– Летом?

– Да летом! Война! О каникулах никто не думал!

– Сколько длятся курсы?

– Полгода.

– Июль, август, сентябрь… Ты должен был закончить их в декабре…

– Так.

– А немцы овладели Брянском 6 октября.

– Вот я и говорю, что не успел получить удостоверение!

– А офицерскую форму где взял?

– Нам её выдали. Сказали: враг приближается, доучить вас мы не успеем. Поэтому получайте обмундирование – и на передовую. А бумаги должны были выписать утром. Но не успели…

– Хорошо. Мы проверим. Товарищ Макс!

– Я!

– Этого тоже – в изолятор. Никакого интереса для нас они не представляют. Обычные дезертиры. При малейшей опасности – расстрелять.

– Как расстрелять? За что? – запричитал Перепёлкин. – Мы же шли к своим… Чтобы воевать, беспощадно бить врага… Я не хочу умира-а-ать!!!

– Вытри сопли! – пристыдил его Павел.

– Как долго они у вас? – спросил Вялов, когда двое бойцов увели последнего задержанного.