Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

Мы ждали нападения, но день прошел спокойно. Как раз напротив нашего правого крыла, образуя левое крыло армии Зорайи, находился батальон приведенных Настой горцев — мрачных, дикого вида людей.

— Их всех нужно перебить до завтра, — заметил я.

Капитан странно взглянул на меня, но ничего не ответил. Весь день мы провели в ожидании, но напрасно. Наконец настала ночь, и тысячи огней зажглись на склонах холмов, мерцая, как звезды. Время шло, но в стане Зорайи царила мертвая тишина. Это была долгая, томительная ночь. От размышлений о предстоящей кровопролитной битве у меня сжималось сердце и я чувствовал себя больным, мне было тяжело подумать, что эти сильные молодые люди собраны здесь для истребления, чтобы утолить дикую ревность женщины!

Долго, до глубокой ночи, сидели мы, совещаясь. Мерно шагали часовые вперед и назад, с нахмуренными лицами приходили и уходили вооруженные генералы.

Когда я лег, мне не спалось при мысли о завтрашнем дне. Кто мог сказать, что принесет нам утро?

Сознаюсь, я боялся. Вопрошать будущее — этого вечного сфинкса — бесполезно! Наконец я несколько успокоился и предоставил Провидению решать загадку завтрашнего дня.

Взошло солнце. Лагери проснулись и с шумом начали готовиться к сражению. Это было прекрасное зрелище, и Умслопогас, опираясь на свой топор, созерцал его в восхищении.

— Никогда не видел я ничего подобного, Макумазан! Битвы моего народа — детская игра перед этим! Как ты думаешь, скоро начнется бой?

— Да, — ответил я печально. — И это будет бой не на жизнь, а на смерть. Ты еще раз сможешь пролить кровь врагов, как тебе хотелось.

Время шло, но атаки не было. Люди успели позавтракать и пообедать — потому что, по нашему мнению, с полным желудком веселее сражаться, — когда около полудня со стороны неприятельского лагеря раздался громовой крик: «Зорайя, Зорайя!» Я взял подзорную трубу и ясно различил фигуру Королевы ночи, объезжавшей войска. Пока она медленно ехала, вокруг нее, сотрясая землю и воздух, раскатывались громовые крики, словно рокот бушующего океана.

Догадавшись, что это прелюдия к битве, мы приготовились. Нам не пришлось долго ждать: два отряда кавалерии, набирая скорость, направились к маленькому ручью. Я получил приказ от сэра Генри, который боялся, что стремительный натиск кавалерии может обратить в бегство нашу пехоту, — выслать пять тысяч людей навстречу врагам в тот момент, когда они появятся на холме, в ста ярдах от нас.

Пятитысячный отряд всадников, выстроившись клином, понесся галопом на вершину холма. Свернув вправо, он развернулся и, прежде чем неприятель мог опомниться, ударил в кавалерию со страшном шумом, подобным обвалу ледяных глыб. Напрасно отбивались враги, стараясь окружить отряд кольцом и защитить ядро войска.

Слава Богу! С победным воплем наши воины рубили направо и налево, пока среди ржания лошадей и сверкания мечей неприятельский отряд не пустился назад галопом, спасая свою жизнь. Все это произошло за каких-нибудь десять минут. Мои люди вернулись, потеряв пятьсот человек, — немного, принимая во внимание стремительность атаки.

В это время плотные массы неприятельского левого фланга, состоявшего, главным образом, из горцев, переправились через ручей и с диким криком: «Наста! Зорайя!», размахивая мечами, бросились на нас. Снова я получил приказание отбить атаку и постарался это сделать, выслав тысячу человек против неприятеля. На этот раз мы нанесли большой урон. Сверкая мечами, сторонники Нилепты врезались в самое сердце вражеского отряда. В этот раз мы потеряли много людей.

Враги не хотели повторять попытки отдельных атак, но решили пробиться натиском сквозь наши войска и бросились на подчиненных капитана Гуда, выстроившихся тремя четырехугольниками. Страшный рев подсказал мне, что главное побоище происходило в центре и на левом фланге. Повсюду сверкало оружие и слышались глухие удары.

Дикие горцы, составлявшие войско Насты, словно волна, хлынули на сплотившиеся четырехугольники. С диким воинственным кличем, они кидались на устремленные против них острые копья, которые отбрасывали их назад.

Четыре часа длился яростный бой. Мы ничего не выиграли, но и ничего не потеряли. Две попытки неприятеля окружить наш левый фланг, пробившись через лес, были отбиты, и горцы, несмотря на отчаянные усилия, ничего не могли поделать с отрядом капитана Гуда, хотя далеко превосходили его численностью.

Центр армии, где находились сэр Генри и Умслопогас, понес большой урон, но держался стойко и с честью.

Наконец битва прекратилась, — вероятно, войско Зорайи удовольствовалось происшедшим. Но вскоре я убедился в своей ошибке. Неприятельская кавалерия разделилась на эскадроны, которые яростно бросились на нас вдоль всей линии, сверкая мечами и копьями. Золотой шлем Зорайи мелькал тут и там, она лично руководила войсками, бесстрашная, как львица, потерявшая детенышей.

Лавиной неслись на нас неприятельские ряды. Под их мощным ударом наше центральное ядро раскололось, и, не будь у нас в резерве десяти тысяч человек, мы были бы совершенно уничтожены!

Отряд капитана Гуда был отброшен назад, и большая часть его погибла. Битва подошла к концу, и на минуту воцарилась тишина. Затем наши войска двинулись к лагерю Зорайи. Отбив пылких горцев Насты, остатки людей Гуда, бросив позиции, с радостным криком кинулись им вслед. На холме горцы снова предприняли попытку атаковать, но вынуждены были в конце концов бежать. Первый четырехугольник капитана Гуда был уничтожен, во втором я заметил самого Гуда верхом на лошади, а в следующий момент все смешалось в хаосе и я потерял его из вида.

Вскоре серая лошадь с белоснежной гривой пробежала мимо меня без всадника, и я узнал в ней лошадь капитана Гуда. Ни секунды не колеблясь, я бросился прямо на горцев, взяв с собой половину своего отряда. Завидев наше приближение, они повернулись и устроили нам «теплую» встречу. Напрасно мы рубили направо и налево, число горцев, казалось, все возрастало. Моя лошадь была убита подо мной, но, к счастью, у меня была другая, моя любимая черная кобыла, подаренная мне Нилептой. Я продолжал отбиваться, хотя давно потерял из вида своих людей. Моего голоса не было слышно в общем шуме яростных криков и воплей. Я очутился среди людей капитана Гуда, которые окружили его плотным кольцом и отчаянно дрались, споткнулся о кого-то и заметил монокль, блеснувший в глазу Гуда. Он упал на колени, а над ним занес меч огромный туземец. Но я опередил врага, ударив его мечом, и он, падая, нанес мне страшный удар в левый бок и грудь. Хотя кольчуга спасла мне жизнь, но все же я был сильно ранен. Я упал навзничь среди убитых и умирающих людей и потерял сознание. Очнувшись, я увидел, что войско Насты, или, вернее, его остатки, отступило за ручей, а Гуд стоял возле меня и улыбался.