Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея

— За эти века механизм мог насмерть заржаветь, — заметил Горовец. — Вам помочь, господин Арсеньев?

— Пока попробую сам, — откликнулся Вадим.

Они переглянулись с Дроновым. Силач кивнул, и оба надавили каждый на свой камень: Дронов — правой рукой, Вадим — плечом. Всю силу вложили они в этот порыв! Вдруг что-то утробно заскрежетало внутри, камни ожили и стали входить в стену.

— Вот она, дверь, вот она! — выкрикнула Паша.

По одной из стен прошла трещина — по-шахматному рванная, и неожиданно две глыбы, провернувшись вокруг собственной оси, обнажили черный проход и начало лестницы…

— Ого, — только и проговорил Горовец. Он первым подошел к проему и заглянул внутрь. — Оттуда и впрямь тянет духотой и сыростью, — сказал он.

Вадим и Дронов оставили свои посты и двинулись к открывшемуся проходу. Девушки встали за их спинами.

— Осталось вооружиться фонарями и шагнуть в этот колодец, — сказал Вадим. — Собственно, ради этого мы здесь!

…Освещая путь, они осторожно шли вниз по темной лестнице и скоро оказались на небольшой площадке. Впереди открывалась арка, за ней было огромное помещение, в котором терялись лучи фонарей.

— Теперь я наверняка знаю, где мы, — тихо сказал Вадим, когда они прошли в залу.

Луч его фонаря наткнулся на высокое каменное ложе — оно было черным сверху, и такие же черные подтеки повсюду впитались в камень.

— Жертвенное ложе, на котором князь Шахамсур вырезал сердца своих жертв, — сказал Вадим. Он дотронулся рукой до поверхности камня. — Тут есть кровь и Александра Лонгина.

Катарина взяла его за руку.

— Страшное место, — словно читая мысли всех без исключения, проговорила Паша.

— Давайте найдем дракона, — предложил Горовец. — И его коготь.

— А что его искать — вот он, — сказал Вадим и направил луч фонаря на стену — прямо перед ложем.

И тут же, проследив за лучом, все увидели ощеренную пасть дракона, изогнувшегося в круге, являвшемся сердцевиной шестиконечной звезды. Каждый направил луч своего фонаря туда же. Свет одного из фонарей выхватил из темноты глаз дракона, свет другого осторожно скользил по его шее, свет третьего уперся в раздутые ноздри.

Фонарь Георгия Горовеца осветил когтистую драконью лапу…

— Вот он, большой коготь, — сказал комиссар.

— А это не может быть ловушкой? — спросил Дронов.

— Вряд ли, — покачал головой Вадим. — Пути к ловушкам всегда на виду. А за этим документом гонялись веками! Что ж, комиссар, кто будет тянуть за коготь дракона?

— А кто не боится? — спросил Горовец.

— Я и не боюсь, — ответил Вадим. — Дамы и господа, светите-ка все в одну точку — на этот чертов коготь. Я иду на грозу!

Арсеньев ухватил дракона за коготь и потянул его наобум — вниз, но не пошло. Тогда он рывком поднял его вверх. И вновь заскрежетали потаенные механизмы, дрогнули стены и пол. Лучи фонариков лихорадочно забегали по периметру залы, пока не наткнулись на пустой узкий проем в дальней стене. Тут мог пройти лишь один человек.

— Прошу вас, — сказал Вадим, указав рукой на проход.

Сразу за дверью они обнаружили рычаг.

— Голову даю на отсечение, он предназначен для того, чтобы закрыть двери за собой, — уверенно сказал Горовец, — но трогать его пока не будем. А ведь на счастье идем, — покачал он головой, — никого не оставили позади!

Лестница вновь повела их вниз. После двух десятков ступеней начинался коридор, но он был уже значительно шире. Тут разошлись бы и двое! Несомненно этот коридор и должен был привести их к загадочным животным.

Вадим шел первым, за ним следовал Горовец. Девушки жались друг к другу. Дронов замыкал шествие.

— А эти псы не загрызут нас? — пытаясь быть веселой, спросила Зоя.

— Поживем — увидим, — сказал Вадим.

Пройдя шагов пятьдесят, он резко остановился.

— О, Господи!

— Что такое? — из-за спины Горовеца спросила Катарина.

— Что-что — псы, — ответил Вадим.

Фонарики высветили двух каменных псов, охранявших двери.

— Ну, так приласкай их, — через спины других посоветовал Дронов.

— Как мне их приласкать?

Дронов вышел вперед.

— Гладить толку мало, на счет три нажимай на голову своему псу, — посоветовал он. — А я своему. Итак, раз, два, три!

Вадим нажал собаке на голову и почувствовал, как темя ее, став отдельным пятачком, входит в череп.

— Идет! — бросил он. — Идет, Аристарх Иванович!

— Идет, идет! — откликнулся силач.

Все светили фонарями, но не на собак, а вперед. Там открывались двери, приглашая гостей войти в новую залу…

Она была прямоугольной и небольшой. Тут уже оказалось прохладно — вся компания ежилась.

— Кажется, нам надо назвать имя князя Шахамсура? — спросил Горовец, когда они огляделись в новом помещении. — Это значит, что у этих стен есть уши?

— Нет, — ответила Катарина, направив луч фонаря на странную таблицу в одном из углов залы. — У этих стен есть нечто большее — арамейский алфавит!

Зоя недоуменно вздохнула:

— Да-а, задачка.

— Видимо, это некое подобие дверного кода, — подходя к таблице, сказал Вадим. — Прапраобраз. Нажимаешь комбинацию из нужных букв и слышишь щелчок. Двери открываются. Неужели эту штуковину придумали еще две тысячи лет назад?!

— Кажется, нас перехитрили, — сказал Горовец. — Увы.

В ближайшие два часа они составляли разные комбинации слов на арамейском, но все было тщетно. Буква заваливалась, что-то щелкало внутри, и она возвращалась обратно. Но ни словосочетание «Князь Шахамсур», ни другие, такие, как «Князь Шамсура Шахамсур» или «Великий князь Шамсура Шахамсур», двери не воспринимали. К тому же более пяти раз ни одна буква оживать под пальцами старателей не желала. А внизу ожидала большая клавиша с изображением дракона в шестиконечной звезде. Вадим сразу сообразили, для чего она — грозный дракон сбрасывал неверный код, предлагая все начать сначала.

Все порядком извелись в подземелье.

— Пора возвращаться назад, — решил Горовец. — Будем ужинать и спать. Уже ночь. А завтра посмотрим…

— Постойте, — сказал Вадим.

Закрыв глаза, он вспоминал. Вспоминал фразу, брошенную князем Шахамсуром своему поверженному врагу Александру Лонгину, прикованному к жертвенному ложу.

— Постойте, постойте, — твердил он. — Я кое-что вспоминаю. Кое-что…

Все с нетерпением ждали. Лучи фонариков то и дело мельком пробегали по каменным стенам залы.

— Это было последнее, что услышал племянник Константина Лонгина в своей жизни перед тем, как ему вырвали сердце. Занеся кинжал, князь сказал: «Я, князь Шахамсур, слуга Дракона…»

— «Я, князь Шахамсур, слуга Дракона»? — повторил Горовец.

— Именно, — кивнул Вадим. — Только местоимение «я», думаю, стоит опустить. Пани Вайдова, попробуйте. Не получится, смело идем спать…