Кэрри Гринберг - Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

И Виктор ударил первым.

В хрустальном бокале темнела кровь, но не алая, а какая-то бурая, густая, и совсем не аппетитная. С видом сомелье, Эвике взболтала ее и придирчиво осмотрела, даже понюхала. Затем, не поморщившись, одним глотком ополовинила бокал. Оба Штайнберга, Уолтер и Гизела, окружившие девушку, облегченно вздохнули. До полуночи оставалось еще полтора часа, а пока что наши герои не находили себе места. Нервы были натянуты как волосок, на котором подвесили наковальню.

– Какая у вас кровь гадкая, ну прямо как вы сами, – прокомментировала Эвике, глядя на Штайнберга исподлобья.

– Хватит кочевряжиться, пей что дают, – парировал вампир.

Но прежде чем Эвике повторно поднесла питье к губам, Уолтер выкрикнул.

– Оставь и мне!

– Вам-то зачем? – удивилась девушка.

– Хочу изучить вампирское сообщество изнутри. Да и телохранитель тебе не помешает.

– Тогда берите.

– Однако же, какая бойкая! – возмутился фабрикант, преграждая ей дорогу. – Кем ты себя возомнила? Думаешь, напялила платье Берты, так и сама стала дамой? Еще чего! Простая служанка, а своевольничает. Или в наши края уже добрался «женский вопрос»? Даже не вздумай делиться с ним кровью. Кстати, что вы вообще здесь делаете, любезный? – обратился он к англичанину. – Я вас не приглашал.

– Зато я его пригласил, – вмешался младший вампир. – Уолтер будет шафером на н-нашей свадьбе – так ведь, Гизела?

– Конечно, – отозвалась виконтесса и содрогнулась.

– В таком случае, пусть пьет. Надо же как-то объяснить гостям его присутствие. Одним прихлебателем больше – одним меньше, чай не разоримся.

Сложив руки на груди, фабрикант встал у камина, презрительно наблюдая, как Эвике протягивает Уолтеру бокал. Их руки коснулись. Несколько секунд они простояли так, держась за бокал, будто Тристан и Изольда за чашу с приворотным зельем. С той лишь разницей, но на первом был мешковатый фрак, украденный из гардероба Штайнберга и наспех перешитый, а на второй – платье с огромным кринолином, такое ярко-алое, что при виде него у змеи начался бы нервный тик. Крупные, огрубевшие от работы руки девушки были втиснуты в черные перчатки. Руки Берты тоже не отличались изяществом, но даже так, перчатки оказались узки. Бедняжка едва шевелила пальцами.

– Пейте же, сударь.

Уолтер отхлебнул из бокала и тут же зажал рот, потому что желудок наотрез отказывался принимать отвратительное пойло.

– Арррххх! Бееее… Какая мерзость!

– Ну не лимонад, что ж поделаешь, – философски заметила служанка.

– Но ты-то выпила не сморгнув!

– Дело привычки. В нашем приюте такую овсянку на завтрак давали, в ней такое попадалось!

– Тараканы, что ли?

– Еще хуже – овес.

Пока Эвике живописала приютское меню, Леонард и Гизела переглянулись с видом экзаменаторов.

– Берта? – позвал Леонард.

– Да, сударь?

Виконтесса фон Лютценземмерн вздохнула и подняла очи к потолку, зато ее будущий свекор, не отличавшийся терпением, затряс кулаками.

– Ах, она нас всех погубит!

– Не называй меня так, – терпеливо объяснил Леонард. – И Уолтера, и Гизелу. Мы теперь твоя родня и друзья.

– Знал ведь, знал, что нельзя доверять этой дуре!

– Успокойся, отец. Ты, Эв… Берта, тоже не нервничай. Давай сначала.

– Хорошо… эээ… братец.

– Берта никогда не называла тебя так… по-мещански, – заметила Гизела.

– Все равно никто не знает, как она меня называла.

– А Лючия? Вы не забыли ее предупредить относительно наших планов?

– Ее здесь не будет. Берта попросила ее не приезжать на свадьбу. Что бы там про нее ни говорили, Лючия очень тактична.

– Тактична, как же. На подарке решила сэкономить. А ты смотри у меня! – Штайнберг потряс мясистым пальцем перед носом новоявленной дочери. – Попробуй только сорвать мероприятие! Шкуру спущу! Это, кстати, ко всем тут относится.

– И ко мне?

Ресницы Гизелы запорхали.

– Вы, конечно, исключение, – смиренно отвечал Штайнберг, но вдруг повел носом и пошарил рукой в воздухе, словно нащупывая что-то. – Это у кого же наглости хватило пронести на вампирский бал серебро? Не иначе как у вас, юноша. А ну-ка выверните карманы!

– Да как вы смеете?! – вспыхнул Уолтер и подался назад.

– Обойдемся и без личного досмотра. Серебро у вас в кармане слева. Показывайте, с чем пожаловали.

Сердито сопя, мистер Стивенс засунул руку в обозначенный карман и вытащил распятие, высоко подняв его над головой, будто епископ, благословляющий паству. Его уязвленное самолюбие было отомщено, потому что старший вампир, взвыв, упал на пол, закрывая лицо руками. Леонард тоже отвернулся, но без особой поспешности.

– Спрячьте немедленно! – вопил Штайнберг, брызгая слюной. – И унесите прочь, с глаз моих долой! Живо! Хотя нет, постойте-ка, – добавил он, когда юноша спрятал крест, – правый карман у вас тоже топорщится. А там что за сюрпризец?

– Вот, полюбуйтесь!

Дрожащими от ярости руками Уолтер вытащил разноцветные флаконы и сунул их Штайнбергу в лицо. Тот сплюнул.

– Святая вода, как пить дать!

– Духи, скорее всего, – встрял Леонард. – По флакону можно определить.

– А я говорю, святая вода!

– Уолтер, позволишь?

Леонард проворно стянул белую перчатку и капнул содержимое одного из флаконов себе на мизинец. Смятение прокатилась по рядам зрителей. Никогда прежде юный Штайнберг не прикасался к незнакомой жидкости, да еще к такой! Но ничего не произошло. Палец так и не вспыхнул пламенем, даже цвет не изменил.

– И правда, духи, – подивился отец. – Вы их прямо так в кармане и носите? Для пущей, так сказать, привлекательности? Ну и ну! Я-то все гадал, почему наш граф оставляет дочку наедине с холостяком? Оказывается, это мне нужно было за сына волноваться. Хе-хе! Вы, молодой человек, хоть предупреждайте окружающих. Зеленую гвоздику в петлице носите или что еще делают господа… с такими наклонностями.

Он гулко расхохотался, но никто не поддержал порыв веселья. Даже так, было ужасно обидно. Уолтер стоял – по любимому выражению людей с тонкой душевной организацией – как оплеванный. Развернувшись, он чуть ли не бегом бросился в спальню, а за ним поспешил Леонард и уже на лестнице поймал его за фалду фрака.

– Он не всегда такой.

– Неужели? А по-моему, твой отец только и высматривает, кого бы в грязь макнуть. Как он мог меня вот так… перед дамами?

– Зато ты сохранил святую воду, – сказал Леонард, пока они шли по коридору.

– На что она мне? Лей не лей, вампирам хоть бы хны.

– Она только на меня не действует, а на остальных – вполне.

– А что же, черт побери, действует на тебя? – вырвалось у Уолтера.

– Серебро, – невозмутимо пояснил Леонард. Он был не из обидчивых. – Вот, посмотри.